О заводских старостах

Помимо описанных выше профессиональных организаций, в старой России существовал институт старост, представлявших свой заводской или фабричный коллектив в отношениях с работодателем и властями. Эти старосты (назывались они по-разному: уполномоченные, сотники, поверенные, мастера, выборные и т.д.) избирались в ходе и на время трудового конфликта, иногда же существовали на предприятии постоянно. Помимо указанной представительской функции, их прочие права и обязанности были необычайно различны: от простой передачи прошения или требований по назначению до заведования вопросами производства и внутренней жизни рабочего коллектива.

Если не ошибаюсь, заводские старосты Европе были знакомы в самом урезанном варианте: они выбирались почти исключительно для разовых мероприятий (переговоров, заключения соглашений). В качестве постоянно действующего института с широкими полномочиями, заводской старостат привился только у нас. Должно быть, потому, что в России вне городов заводы и фабрики существовали при крестьянских сельских обществах с их органами самоуправления: сельским старостатом и волостными правлениями. Целыми поколениями работая исключительно на заводе[1], крестьяне местного сельского общества превращались в рабочих/мастеровых, а их (и хозяина фабрики, будь то помещик либо государство) привычка к самоуправлению в деревне приводила к созданию схожего органа на предприятии.

Как действовали заводские старосты, вы узнаете из этого раздела.

Недолгое дельце против дельца Долгова

Для начала – упрощённый вариант.

7 августа 1787 года поутру на Дворцовую площадь явилась толпа в 400 человек. Это были выборные депутаты от 4 тысяч рабочих со строительства набережной реки Фонтанки. Всякий раз, завидев в окнах дворца какую-нибудь даму, мужики, признавая её за Государыню, низко кланялись и показывали в руках жалобу на подрядчика Долгова. Убедившись, что это не зрители, Екатерина неоднократно посылала к ним доверенных лиц с обещанием удовлетворить челобитную и просьбой разойтись. Но депутаты, ссылаясь на арест своих посланцев в Царском Селе, упорно хотели предстать пред очи Государыни, а с графом Ангальтом, как немцем, даже отказались говорить. Тогда, якобы для суда над виновными «в учинении скопом заговора» 17 грубиянов были схвачены. Остальные тут же разбежались.

Дело кончилось тем, что через 2 дня взятых под стражу «настращавши довольно» отпустили. А конфликт их с Долговым, что денежки строителей зажал, был разобран с нарочитой строгостью в губернском правлении[2]. Челобитчики остались довольны.

*     *     *

По справедливости

Больший интерес вызывают так называемые поверенные, уполномоченные представлять интересы доверителей в любой инстанции, в том числе и в суде. Дорожа своим официальным статусом и доверием товарищей, рабочие-поверенные так просто не разбегались. Принимая на себя самые тяжёлые удары врагов. Лучше всего это видно по истории осокинцев.

Рабочие Казанской суконной фабрики купца И.П.Осокина утверждали, что «пришли на фабрику из свободных», что они «не приписные и не купленные». Почему закрепощения своего, оформленного при Екатерине Второй, не признали и устроили настоящую бумажную войну.

После их первых жалоб Сенат издал указ о расширении карательных прав Осокина на фабрике. Недовольные фабричные поручили своему поверенному Дмитрию Сивухину возобновить прошения. Тот обратился к Министру внутренних дел В.П.Кочубею, который дал бумаге законный ход, а именно – направил её гражданскому губернатору. Последний предложил Сивухину обратиться инстанцией пониже, в Казанский уездный суд: там-де рассудят по справедливости, – что поверенный и поспешил сделать.

Суд рассмотрел дело нелицеприятно и в 1807 году вынес справедливое решение: наказал наглецов (Сивухина с четырьмя помощниками) плетьми и выслал в Сибирь[3].

Из Уложения о Наказаниях Уголовных и Исправительных[4]: «Ст[атья] 2222. ПОВЕРЕННЫЙ, который злонамеренно преступит за пределы данного ему уполномочия, или же войдёт в сношения или сделки с противниками своего доверителя во вред ему, приговаривается, сверх вознаграждения за все причиненные сим доверителю его убытки: к наказаниям, определённым [за мошенничество] […] Ст. 2223. Поверенный, который, передав или же хотя только сообщив вверенные ему документы, или иные акты или бумаги противникам своего доверителя, без согласия его и не по распоряжению суда, причинит ему чрез то какой-либо ущерб или убыток, подвергается за сие, смотря по важности сообщенных им бумаг и причиненных тем убытков: заключению в тюрьме на время от двух до восьми месяцев; или же, если сие учинено им из корыстных или иных противозаконных видов: лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных ему прав и преимуществ и ссылке на житьё в губернии Томскую или Тобольскую, или, буде он по закону не изъят от наказаний телесных, наказанию розгами […] и отдаче в исправительные арестантские роты гражданского ведомствана время от одного года до двух лет. Сверх того, он обязан вознаградить за все нанесённые им доверителю своему убытки».

Быть поверенным

Участь следующего поверенного казанских суконщиков – фабричного Ефремова была страшнее. В 1817 году он с поверенным Соколовым и помощниками тайно отправился в Петербург с прошением на имя Императора Александра Первого. Делегатов перехватили в дороге, заковали в кандалы, подвергли истязаниям и отправили обратно в Казань. В пути Ефремова запытали до смерти[5].

И всё-таки, страдания поверенных были не напрасны. Растерзанной спиной Сивухина суконщики расплатились за две прибавки к жалованью. После же смерти Ефремова правительство издало специальное положение, по которому рабочий день на фабриках Осокина был сокращён с 14 до 12 часов.

Но суконщики-то добивались свободы! А потому борьбу не прекратили. Место их поверенного занял Захар Забытов[6]…

Сила братства

Когда в 1820 году власти снова попытались заставить суконщиков дать подписку в повиновении, для чего арестовали и наказали очередную группу смутьянов, рабочие «с грубостью объявили, что хотя они всё то, о чём им было внушаемо, а равно и относящиеся к сему документы и поняли совершенно, но всё оное почитают за обман […] добавляя, что одному только Именному указу, самим Государем Императором подписанному, могут они дать вероятие». Более того, главари рабочих заключили тайное письменное соглашение, обязуясь друг перед другом ни в коем случае не уступать требованиям начальства. Их выявили, и в декабре 1823 года Казанская палата уголовного суда приговорила десятерых к наказанию плетьми, а 11-го, Михаила Мясникова, к 2-недельному аресту, так как он не принимал участия в соглашении, а лишь передал его текст своему отцу. Приговор пошёл наверх, и через год был по Высочайшему повелению изменён: Мясников должен присутствовать при наказании плетьми товарищей, причём если он выдаст автора соглашения, то будет избавлен от наказания, если же нет, то будет наказан тяжелее других. На глазах Михаила был засечён до смерти его отец, но автора он не выдал.

Знал Михаил, что сдайся он и стань предателем – смерть ждёт от руки товарищей и его самого, и отца его. Да семье позор до седьмого колена…

Впрочем, касательно сурового отношения к штрейкбрехерам, Россия 19 века исключением не была. Так, в тред-юнионе шахтёров Северной Англии нарушитель союзной дисциплины рисковал, как гласил текст клятвы, «оказаться в положении человека, которому выпущены кишки»[7].

Это сладкое слово свобода

Десятки прошений казанских суконщиков продолжали бомбардировать губернские власти, суды и прокуратуру, МВД, Сенат, Великих князей и Императоров. Особенно досталось Николаю Первому. В 1829 году рабочие, преодолев на пути в Петербург все засады (с солдатами и следователями), ухитрились подать жалобу ему лично. Через три года депутация суконщиков вновь предстала перед Императором. Далее, на смотре войск в Нижнем Новгороде рядовой Сапожников (забритый с Казанской фабрики) – опять передал прошение суконщиков Николаю в руки. Наконец, во время посещения Императором Казани, 21 августа 1836 года тысячная толпа рабочих преградила ему дорогу на Арском поле. Выборный Семён Толокнов смело подошел к коляске и подал Николаю просьбу о раскрепощении.

И ничем – ни плетьми, ни посулами, разбить рабочее братство нельзя было. Потрясающая своим упорством[8]борьба суконщиков продолжалась более полувека (1796-1849 годы) и закончилась победой. Вольность им вернули[9].

*     *     *

 Самоуправцы

Хотя казна передала Липецкие железные заводы[10]князю П.И.Репнину в управление (в 1755 году), он почему-то посчитал рабочих своими крепостными. Но ревниво оберегавшие свои права, считавшие переход в крепостную зависимость от частного лица величайшим бедствием и возмущённые к тому же злоупотреблениями приказчиков Репнина, мастеровые начали борьбу за возврат заводов в ведение казны. Они отправили челобитные по инстанциям, в 1760 году избрали поверенного Григория Куприянова и как-то даже отбили его у воинской команды. Потом общество остановило работы и создало СТАНИЧНУЮ ИЗБУ во главе с Куприяновым. Она выдавала рабочим отпускные письма, производила денежные поборы на необходимые для дальнейших хлопот расходы. Неподчинявшимся этому органу самоуправления грозила расправа. Так, один штрейкбрехер подвергся телесному наказанию, у другого выбили окна и двери в хате, вытащили за косу и избили жену.

Узнав о самоуправстве станичников, Берг-коллегия приказала станичную избу уничтожить. Куприянова с десятком товарищей и их семьями сослали на Нерчинские заводы. Это вызвало неповиновение рабочих уже не только Репнину, но и властям. Делом заинтересовалась Екатерина Вторая, повелевновому воронежскому губернатору А.М.Масловупровести «наистрожайшее» расследование, не нарушали ли приказчики законов,«понеже БЕЗ КРАЙНОСТИ ЛЮДИ ДО КРАЙНОСТИ РЕДКО ДОХОДЯТ».

В конце-концов, установив правоту жалоб рабочих, Сенат секретно приказал Репнину сменить управителей, а в 1769 году Царица и вовсе вернула заводы в ведение казны. «После того, как мастеровые добились исполнения своего желания, – писал историк В.И.Семевский,– никаких волнений на этих заводах в царствование Екатерины не было».[11]

Горе от ума

В 1820 году собрание 3000 мастеровых Берёзовских золотых промыслов отказалось от незаконного назначения их на работы в праздники. Признавая, что придётся хлопотать, дабы добиться правды, решили поверенными избрать крестьян Дюрягина и Гуляева, «как УМНЕЙШИХ из всего общества». Вернувшись с работ и узнав о поручении товарищей, те составили доверенность за 600 подписями и приступили к хлопотам. Но и местное военное начальство[12]свои делишки предавать огласке не собиралось. Поэтому поверенных тихонько арестовали и, несмотря на возмущение крестьян, подвергли военному суду.

Поверенные тоже были не лыком шиты. Дюрягину удалось бежать, после чего он дерзко явился к губернатору в Екатеринбург. Тот дал жалобе ход, так что через несколько месяцев в далёкой столице составилась комиссия из 3-х чиновников (по одному от Министерств юстиции, финансов и внутренних дел) для выяснения, не были ли мастеровые вынуждены к бунту злоупотреблениями со стороны начальства. Оказалось, что были вынуждены. Комиссия представила подробный доклад, который предложил целый комплекс мер по улучшению положения мастеровых.

Что же касается приговора Гороблагодатского военного суда, то он был изменён: поверенные подлежали наказанию за СОДЕЙСТВИЕ ВОЛНЕНИЯМ, но не как зачинщики[13].

Царь надёжа-батюшка

И ещё одна история с поверенными, всколыхнувшая высшие сферы.

Долгая борьба рабочих Ярославской мануфактуры[14]против её хозяев Яковлевых закончилась тем, что поверенные Русинов и Журавлёв прорвались к Царю Александру Первому и вручили ему жалобу на «притеснения фабриканта и недостаточность рабочей платы». Александр передал её графу А.А.Аракчееву, тот – Министру финансов Е.Ф.Канкрину с приказанием вытребовать в Петербург депутатов рабочих для рассмотрения дела. Царь не изменил решения даже после ссылки Канкрина на доклад ярославского губернатора, утверждавшего, что требования мастеровых «совершенно несправедливы».

Вызванные в столицу поверенные были опрошены в особом заседании под председательством Директора Департамента Мануфактур и внутренней торговли. Несмотря на все попытки председателя заставить поверенных отказаться от их показаний, Русинов и Журавлёв стояли крепко. После доклада Царю Канкрин уведомил хозяина фабрики, что необходимо повысить плату рабочим на 10%.

Результатом стало повышение платы на 7%, а новое Положение о фабрике (1824 год) сократило рабочий день с 14-ти до 13-ти часов летом и 12-ти зимой. Однако владельцу давалось право «самых неисправных и буйных, а также главных зачинщиков внутренних беспорядков и учредителей скопищ представлять во всякое время в рекруты»[15].

Понятно, что в будущем Яковлев старался поверенных выдавать за зачинщиков и учредителей скопищ.

 *     *     *

Подарок

Помимо незаконных выборных рабочих депутатов, а также поверенных, статус которых определялся обычным (полицейским) правом, существовал и особый институт постоянного представительства мастеровых на заводах. 9 апреля 1763 года Императрица Екатерина Вторая подписала «Учреждение, учинённое на Ижевском и Воткинском заводах покойного Генерал-Фельдмаршала Графа Шувалова». Суть его сводилась к следующему.

Все приписанные к заводам крестьяне-мастеровые были разделены на большие и малые сотни. В каждом таком подразделении ежегодно избирались сотник, выборный, а также 4-6 старост и писчиков. Сотник и выборный распределяли рабочих «в молотовые и прочие мастерства»,разбирали «между народом всякие ссоры», причём при серьёзном конфликте в сотне они созывали сход всего мира (то есть, видимо, сельского общества, которое и делилось на сотни). Мирской сход разрешал вопрос большинством голосов. Но если и сход не мог уладить дело, необходимо было обращаться к заводоуправителю (как представителю местной власти), и тот, вместе с двумя сотниками проводил принудительный арбитраж.

В обязанности старост и писчиков входило:

• приводить сотню на работу и всю смену безотлучно наблюдать, чтобы мастеровые«все без изъятия в точном послушании заводам и их управителям были»;
• «делать счёт» с конторой: кто пришёл на завод, что сделал и сколько заработал;
• наблюдать за правильностью выдачи конторой «заработных денег» мастеровым;
• забирать в конторе копии всех планов работ и платежей, а также квитанции по расчётам с рабочими из своей сотни, и передавать на хранение выборному и сотскому;
• вести бухгалтерскую книгу сотни.

Наконец, 4-я и 5-я статьи Учреждения предупреждают конфликты рабочих с администрацией заводов:

«Если от управителя какое непристойное мучение, или же удержка в заработанной плате происходить будет, то бить челом в Судебных местах от миру, послав нарочно челобитчиков, а самим нималейшего ослушания в заводских работах, ниже своевольства не делать, и ждать решения из того места, куда прошение подано, под саможесточайшим штрафом.

Которые посыланы были от народа для челобитья, тех никому ни под каким видом за то не притеснять».

Этот документ Екатерина приказала разослать «всем заводчикам» в качестве «генерального наставления» до выхода особого указа, который должен был регламентировать отношения на заводах[16].

Впрочем, промышленники соглашались на особых постоянных рабочих представителей крайне неохотно.

Упрямцы

Рабочие Фряновской поссессионной фабрики[17](недалеко от Москвы) добивались, чтобы «за всеми порядками на фабрике и за платежом им денег смотрели 6 человек, выбранных ими самими из своей среды». А до того – просто отказывались работать, да так упорно, что уездный суд даже признал, что «фряновские мастеровые, закоснев в буйствах, к повиновению впредь владельцу признаются безнадёжными».

Борьба шла с 1800 года с переменным успехом[18]до тех пор, пока Указом от 2 марта 1820 года Сенат не утвердил специальное Положение о фабрике, в § 15 которого говорилось:

«Должность старосты заключается в следующем: 1) он обязан наблюдать, чтобы контора при выдаче мастеровым задельных денег не производила несправедливых вычетов, 2) каждый день должен быть при фабрике дневальный староста, который и обязан – 3) своеручно свидетельствовать на ярлыке, что вписанные в них количества материалов суть те самые, кои мастеровым, действительно, выданы, и что выдача мастеровому задельной платы произведена исправно и несправедливых вычетов за хлеб, дрова и прочее не сделано, 4) в выборе старосты ДОЛЖНО УЧАСТВОВАТЬ ВСЁ ОБЩЕСТВО».[19]

Знаете, как ответил на эту ПОБЕДУ хозяин фабрики Лазарев? Пользуясь данным ему законным правом, начал высылать в Екатеринославскую губернию избираемых рабочими законных же старост. И тоже – настоль упорно, что в 1837 году Министр финансов Голицын вынужден был специально подтвердить нарушаемое право мастеровых.

Конфуз

По собственному опыту знаю, какое бывает искушение использовать удобную фактуру из третьих рук, не подобравшись поближе к первоисточнику. Это ведёт к искажениям, которые дотошного читателя страшно раздражают.

Увы, такое в нашей исторической литературе не редкость. Приведу один пример.

 Питерский историк Н.В.Михайлов (1997), вскользь – и впопыхах – упоминая решение Сената по Фряновской фабрике (смотрите предыдущий атом), сослался на работу А.М.Панкратовой (1923). Но перепутал при этом не только дату решения, но и его содержание. Конфуз досаден тем более, что в целом статья Николая Васильевича оставляет прекрасное впечатление.

Панкратова, в свою очередь используя для описания фряновской истории монографию М.И.Туган-Барановского (1907), сделала неверную ссылку (перепутав страницу). Удивительно, что и последний упустил следующий факт: в 1820 году Сенат не утвердил выборных старост, а, как это явствует из документов, ВОССТАНОВИЛ[20].

Что это, как не испорченный телефон?

Ничего важного

В марте 1810 года отказались от работ 144 рекрута на Авзяно-Петровских заводах коммерции советника М.Г.Губина (Стерлитамакский уезд Оренбургской губ.). Их хотели направить сначала в строевые части, но потом назначили в заводские работы (сегодня сказали бы: в стройбат). По донесению местного начальства, рекруты, «будучи поощряемы к ослушанию […] их сотником Воробьёвым, совершенно от повиновения отложились». Для подавления бунта была вызвана воинская команда.

Но дело, как оказалось, не стоило выеденного яйца. Прибывший на место исправник выяснил, что рабочие всего лишь просили объявить им положение Правительства, разъясняющее их права и обязанности при заводах: «какие отправлять работы, в каком числе, с каким жалованьем и провиантом им и женам их». Требовали также продовольствия.

После внушений и разъяснения исправника все встали на работу. Воинской команде приказано было вернуться на место расквартирования, так как, решил военный губернатор, «из сего происшествия ничего важного быть не может»[21].

*     *     *

Рабочая конституция

Многолетняя тяжба между мастеровыми Красносельской бумажной мануфактуры[22](Петербургской губ.) и её содержателем Хлебниковым закончилась крайне любопытным мировым соглашением, заключённым в 1802 году в Софийском уездном суде.

В удовлетворение своего иска мастеровые получили от Хлебникова 12 тысяч рублей. В дальнейшем обязательства сторон строились следующим образом:

Общество мастеровых отныне самостоятельно производило выборы «достойных» старост[23], получающих от товарищей «полную власть» во всех вопросах, кроме производства, где следовало повиноваться «на законном основании» уполномоченному Хлебникова. Все работы на заводе и плотине, а также содержание формщика, плотников, кузнецов и столяров для исправления инструментов и машин, починки строений, а также караула осуществлялись за счёт рабочих. При этом общество получало – и самостоятельно делило – 20 копеек с каждого вырученного от продажи рубля, причём цена устанавливалась по договору между мастером и конторой раз в год, и затем рыночные колебания продажной цены на бумагу на доле общества не отражались. С фабриканта полагалось также по 4 сажени дров на каждый двор. Расчёт и приём Хлебниковым отделанной бумаги производились ежемесячно, причём брак возвращался рабочим без каких бы то ни было с них штрафов. Зато при непоставке Хлебниковым вовремя сырья и материалов, он платил обществу месячное жалованье, выдаваемое им до заключения данного договора[24].

И для нас подходит

«С возникновением первых профессиональных союзов зарождались и первичные формы коллективных договоров. В практике трудовых отношений применялись коллективные совещания, в ходе которых предприниматели вели предварительные переговоры об условиях найма с представителями трудящихся. Инициатива в организации таких совещаний зачастую принадлежала предпринимателю, который шёл на переговоры по доброй воле и заключал соглашение с работниками на патерналистских началах».

Эту выдержку из монографии Л.Я.Машезерской «Забастовки и коллективные договоры в США»[25]я привожу специально. Она вполне подходит для характеристики отношений, сложившихся в старой России между промышленниками (хозяевами) с одной стороны и, с другой, наёмными артелями или фабрично-заводскими коллективами.

Сила договора

 Английский барон В.Р.Вагстаф купил в сильно запущенном состоянии вятский Холуницкий завод. Барон собирался его модернизировать, лишних рабочих уволить, а с остальными заключить индивидуальные договора. Этому мешало коллективное соглашение старого хозяина с обществом, которое перешло к Вагстафу по наследству и давало, по его словам, мастеровым огромную силу. Барон начал методично притеснять рабочих, что привело в итоге к стачке в апреле 1871 года.

Весной завод заливало водой, и он всё равно должен был стоять. Барон хотел дождаться, пока измученные рабочие сдадутся, а потом расторгнуть колдоговор, объявив, что он ими же и нарушен.Но губернатор бунтом на заводе был встревожен и решил железной рукой восстановить порядок.

Однако, вопреки всем ожиданиям, стачку не прекратили ни «не сезон», ни розги, ни арест и высылка десятерых вожаков. Больше того, когда волостной старшина отказался поддержать бунт, то настроенные по-боевому мастеровые взялись его переизбрать.

 Через месяц, устав от бесполезных кар над рабочими, губернаторпонял, что проще надавить на иностранца, сующегося в наш монастырь со своим уставом. Бедолага Вагстаф вынужден был признать колдоговор, как тот ни ограничивал его свободу предпринимателя[26].

Из статьи А.Троицкого (1871 год)[27]: «Мы […] полагали бы [при заключении договора найма] весьма возможным совершение подобных условий таким образом: ежегодно, при наступлении рабочего года, заводчик или фабрикант, собравши всех имеющихся налицо рабочих, – на точном основании 1528 ст[атьи] т. Х, ч. 1, – предлагает свои условия, предоставляя рабочим, во всём их составе, или же по избрании ими от себя уполномоченных представителей, войти в обсуждение предложенных условий как относительно количества рабочих часов и размеров платы, так и относительно других правил: о взысканиях, вычетах, прогулах и т.д».

Апокриф

После стачки августа 1872 года, потрясшей гигантскую суперсовременную Кренгольмскую мануфактуру[28] (под Нарвой), между рабочими и дирекцией, под надзором властей, были заключены 2 соглашения. Вот текст одного из них:

«Акт № 2 соглашения между администрацией Кренгольмской мануфактуры и представителями рабочих ткачей.

1872 г[ода] августа 21 дня в присутствии г[осподина] начальника Эстляндской губернии, свиты Его Величества генерал-майора князя Шаховского Глебова-Стрешнева, г[осподина] начальника С[анкт-]Петербургского губернского жандармского управления полковника Бирина и уполномоченного Кренгольмской мануфактуры А.Кольбе выбраны были из ткачей 40 рабочих, а именно: Захар Васильев Соколов, Николай Дмитриев (ещё 38 имен. – В.Б.), которые просили:

1. Начинать работать утром в 5 1/2 часов.

[По пункту] 1. г[осподин] Кольбе согласен на то.

2. На обед вместо часа и пяти минут разрешить им 1 1/2 часа.

[По пункту] 2. г[осподин] Кольбе согласен дать час с четвертью.

3. Чтобы за кусок материи в 50 аршин платить сорок коп[еек] за работу.

[По пункту] 3. На то, г[осподин] Кольбе, не согласен, но впредь цены будут установлены согласно существующих фабричных с[анкт-]петербургских цен[29].

4. За испорченные части машин вычитать только стоимость их в готовом виде, а не по произволу управления фабрики.

[По пункту] 4. Заявление рабочих принято к сведению, и директор фабрики приступит с старшинами к составлению подробной таксы, с тем чтобы вопрос этот был разрешен 1 октября с[его] г[ода].

5. За малую выработку не штрафовать, а дать расчёт или удалить с машины.

[По пункту] 5. г[осподин] Кольбе согласен на то, с тем чтобы каждый рабочий день выработалось не менее 45 копеек.

6. Чтобы давать записки на временную отлучку по болезни домой или по другим необходимым обстоятельствам.

[По пункту] 6. г[осподин] Кольбе согласен на то.

7. Удалить из больницы фельдшера Палкина.

[По пункту] 7. Не согласен, а жалобу на него следует представить по принадлежности.

8. Старосту Петра Сякка сменить и разрешить на будущее время выбор старосты обществом фабрики.

[По пункту] 8. Согласен на то с представлением обществу права выбрать и представить на утверждение должности старшины 3 кандидата.

9. За тех детей, которые не ходят в школу, не высчитывать деньги.

[По пункту] 9. Нельзя сие ходатайство исполнить.

10. Не взыскивать показанные в § 10 постановления фабрики 2 процента в пользу больницы и церкви, в том внимании, что сия последняя уже с некоторых лет не существует.

[По пункту] 10. г[осподин] Кольбе согласен на то.

11. Церковного старшину Кареля Секка, работников Густава Брунса и Кареля Пикаме удалить с фабрики за разные противозаконные действия.

[По пункту] 11. В случае если имеется законного основания на то, то предоставляется им на означенных лиц подать жалобу установленным порядком.

Подлинный подписали: (следуют подписи Шаховского, Бирина, Кольбе и уполномоченных от ткачей).

С подлинным верно.

Надворный советник (подпись)».[30]

Итак, пусть теперь кто-нибудь скажет, что в старой России НЕ БЫЛО легальных рабочих обществ, НЕ БЫЛО коллективных договоров![31]

Не тем служили

На Кренгольмской мануфактуре порядок в соответствии со специальным местным Полицейским уставом поддерживался фабричной полицией – военизированной охраной, которая формировалась работодателем, ему подчинялась, и здесь нет ничего необычного. Но была ещё фабричная милиция (старшина, помощник и 3 надзирателя). Все они назначались администрацией из рабочих.

Так вот, после буйных беспорядков сентября 1872 года на мануфактуре работала высокая комиссия. Она выяснила, что одним из поводов бунта фабричных стали милиционеры, которые «служили более интересам фабричного управления, нежели интересам рабочих». Изменники были бастующими товарищами наказаны битьём, а избранные на их место, без сомнения, ясно запомнили, КОМУ они должны служить[32].

*     *     *

Профсоюз имени Ульянова

7 ноября 1875 года на Николаевском хрустально-стекольном заводе купца П.Ульянова в Вятской губернии все рабочие в числе 74 человек бросили работу, через выборных потребовав уплатить им задержанное жалованье. Когда же управляющий Брезе уговорил старого мастерового Ювакина встать на работу, бастовавшие «воспрепятствовали ему работать, обещая дать ему, если нуждается, и хлеба и денег». Заинтригованная тем, откуда у бастующих из-за безденежья – деньги, полиция выяснила следующее. Николаевцы негласно вели собственную кассу, куда каждый отчислял 1 копейку с заработанного рубля. Капитал у них скопился до 70 рублей, с ним-то они и думали продержаться, пока хозяин не сдастся.

Всё это – сговор (стачка), наличие выборных вожаков, согласованное прекращение работ с выдвижением требований, учреждённая заранее касса взаимопомощи – всё вместе взятое может быть названо одним словом – профсоюз. Недаром так переполошился губернатор, недаром четверых главарей николаевцев срочно выслали в другие губернии, а всех стачечников посадили на 10 суток под арест.

Впрочем, Директор Департамента полиции Казаковский сделал вывод, что «в настоящем случае больше всего виновато само заводское управление», и приказал высланных вернуть на завод[33]. Тем та история и кончилась.

Смелый Мильштейн

Посвятивший Николаевской стачке отдельную статью, советский историк А.А.Мильштейн по поводу созданной рабочими стачечной кассы заявил следующее:

«Документы дела твёрдо устанавливают, что задачи, поставленные перед этой кассой, были такими же, какие стояли перед сотнями пролетарских касс взаимопомощи в различных губерниях тогдашней Руси».[34]

Когда я прочёл о СОТНЯХ пролетарских касс в тогдашней Руси, у меня аж дух захватило. Какая смелость! ТАКОГО даже я не берусь утверждать.

*     *     *

Трезвенник против язвенников

Историк Юрий Петрович Мадор, автор едва ли не единственной (и очень обстоятельной) советской монографии на тему о стачке, был убежден, что «политика царского самодержавия начисто лишала рабочих России создавать […] профессиональные организации». Интересно, что он сказал бы, узнай вот какую историю.

На питерском заводе АО «Сименс и Гальске» у рабочих опыт организованных отношений с дирекцией и хозяином был богатый. Их старосты здесь существовали с момента основания фирмы (1854 год). Как оперативно и чётко они работали в начале 1890-х годов, видно из рассказа старого рабочего социал-демократа Г.М.Фишера.

С каждого поступающего на завод новые товарищи обычно требовали привальную, то есть выпивку за его счёт. Подошли однажды и к семейному пожилому рабочему.

– У меня денег нет. – ответил он.

– Не беда, нам только твоё согласие нужно, а платить можешь, как поправишься, хоть в несколько раз.

Работавший на соседнем станке член Общества трезвости доложил о разговоре управляющему, который назначил требовавших выпивку к расчёту. В цехе быстро узнали, за что. Узнали, кто донёс. И начали сходиться по двое, по трое, шушукаться. А в обед, сейчас же после гудка, мастерская постановила требовать возвращения уволенных, трезвенника же – рассчитать немедленно.

К Сименсу отправились выборные, грозя стачкой в случае неудовлетворения рабочих. Хозяин выслушал депутатов, призвал директора. Отчитал его за то, что выслушивает не обе стороны и тем самым поощряет наушничество. Трезвеннику назначили расчёт с двухнедельным предупреждением, согласно фабричному закону.

Тогда после смены мастерская скинулась и отнесла в контору двухнедельное жалованье для трезвенника, чтоб и духу его больше здесь не было. Бедного трезвенника удалили с завода тотчас же. Но и он – товарищам отвальную не поставил[35].

Положение о старостах

10 июня 1903 года Император утвердил Правила «Об учреждении старост в промышленных предприятиях», которые вводились «в изменение и дополнение» прежних законодательных актов о заводских старостах и определяли следующее:

Все рабочие предприятия, относившегося к фабрично-заводской, горной и горнозаводской промышленности, разбивались на разряды (профессии или цеха). Каждый разряд избирал из своей среды кандидатов не моложе 25 лет, из коих дирекция наиболее для себя приемлемого утверждала старостой.

В функции старосты входило предъявление дирекции, а также надзиравшим государственным учреждениям и должностным лицам «нужд и ходатайств» как отдельных рабочих, так и всего своего разряда – по делам, касавшимся «исполнения условий найма, а также быта рабочих в данном заведении или промысле». Староста имел право проводить собрания своих рабочих «в месте и во время, по указанию управления предприятия», наблюдая при этом за поддержанием порядка; для обсуждения общих вопросов старосты заинтересованных разрядов проводили совещания. Через старост передавались рабочим все распоряжения дирекции, а «не удовлетворяющие своему назначению» старосты могли быть отстранены губернатором.

Более подробные правила разрабатывались самостоятельно управлением предприятия, а затем утверждались губернатором по докладу Старшего фабричного инспектора. Последнеё обстоятельство давало широкий простор для варьирования пределов полномочий старост, что зависело как от настроений: консервативных, либеральных и даже радикальных – фабриканта, губернатора или инспектора, так и от конкретного соотношения сил на предприятии[36].

Из циркуляра Правления Товарищества братьев Нобель(конец августа 1903 года)[37]: «Дабы дать возможность рабочим законным путём заявлять о своих нуждах и ходатайствах, Товарищество испросило разрешения применить в своих заводах, мастерских и промыслах Высочайше утверждённый 10 июня сего года Закон об учреждении старост для рабочих. Для выбора старост, все рабочие будут разделены на разряды, и каждый разряд выберет из своей среды старосту, который явится посредником между рабочими своего разряда и местным управлением Товарищества по всем вопросам, касающимся условий найма и быта рабочих. Выборы старост по правилам, утверждённым г[осподином] Бакинским губернатором, будут произведены с 25 августа по 25 сентября, а с 1 октября старосты вступят в исполнение своих обязанностей. Правила о старостах, по их отпечатании, будут вывешены для сведения рабочих».

Примечание: Кроме решения о старостах, в циркуляре приводился перечень уступок, сделанных рабочим фирмы Нобель после июльской стачки в её филиале в Баку. Предприятия фирмы находились также в Астрахани, Санкт-Петербурге, Самаре и Царицыне.

Ветреный директор

Управляющий табачной фабрики Ага[38] в Николаеве, извещённый о законе Фабричной инспекцией, предложил рабочим выбрать старост, но затруднялся определить собственное отношение к этому новшеству. Едва рабочие приготовились избрать старост, он объявил, что уже сам выбрал кого надо. Прочтя же прокламацию Комитета РСДРП о старостах, директор вдруг проникся её содержанием и постарался убедить рабочих, что значение вводимого института… СВОДИТСЯ К НУЛЮ[39].

Уметь остановиться

Но достаточно посмотреть на старост в действии, чтобы понять, что они были вовсе не бесполезны.

В ходе забастовки на Французском судостроительном заводе[40], разгоревшейся в мае 1903 года из-за личного конфликта между рабочим и инженером, градоначальник предложил избрать старост согласно новому закону, о проекте которого как раз сообщили газеты. Избрали примерно 30 человек (от каждой мастерской по два старосты плюс по два кандидата), преимущественно из авторитетных квалифицированных мастеровых. На переговорах с ними директор согласился удовлетворить 5 требований немедленно и одно: уволить инженера и восстановить на заводе рассчитанного рабочего – в зависимости от решения суда. Некоторые пункты, в том числе о повышении платы на 20%, приняты не были.

На следующий день старосты доложили об итогах переговоров на восьмитысячном митинге (к стачке присоединился Черноморский завод, также избравший старост). И всё бы хорошо, но главный, не удовлетворённый, пункт о плате оказался яблоком раздора. Кто-то предложил пойти на компромисс: требовать прибавки не всем одинаково, а обратно-пропорционально получаемой плате. То есть, чем жалованье выше, тем прибавка ниже. Тем же, кто зарабатывал свыше полутора рублей в день, а среди старост таких было немало – оставить плату БЕЗ ИЗМЕНЕНИЯ. Как и везде, на заводе большинство составляли низкооплачиваемые неквалифицированные рабочие, вечно считавшие себя ущемлёнными в пользу рабочей аристократии – квалифицированных мастеровых. Поэтому неудивительно, что митинг, подогреваемый к тому же социал-демократическими ораторами, большинством голосов поручил старостам отстаивать требование, ущемлявшее их, старост, интересы.

Что сделали в этой ситуации старосты? Они рассредоточили рабочих по цехам, чем изолировали их от революционных ораторов и умерили пыл, свойственный огромной толпе. Потом, сломив сопротивление чернорабочих, добились решения прекратить стачку[41]. Тем самым не допустив раскола в среде рабочих, обострения стачки и потери достигнутых ею уступок.

Итак, с точки зрения революционера, цель которого всегда – в максимальном раздувании конфликта, старосты предали основную массу рабочих, свернув стачку. А как оценил бы действия старост профсоюзник? Абсолютно ТРЕЗВАЯ, ВЗВЕШЕННАЯ ТАКТИКА.

Не заметили

В сентябре 1903 года печатники Москвы провели отраслевую стачку[42] и добились от хозяев серьёзных уступок. Объединённые в свое Общество деятелей печатного дела, хозяева договорились о повсеместном сокращении рабочего дня и повышении общих рабочих тарифов и расценок, закрепив это в постановлении общего собрания.

Но рабочие одной из типографий единым документом не удовлетворились. Зная своего хозяина, щедрого на посулы и скупого на дела, они заставили его подписать с их старостами особый коллективный договор.

Хоть этот случай описан не где-нибудь, а в ЛЕНИНСКОЙ «Искре»[43], наши историки его НЕ ЗАМЕЧАЛИ. Так как он выпадал из советского канона и мешал объявлять русское дореволюционное профдвижение не существовавшим.

Смотря как считать

Согласно встречающимся в литературе данным, до января 1905 года старосты были избраны по новым правилам ЛИШЬ в 30-40 (по неполным данным комиссии В.Н.Коковцова) или 45-ти предприятиях. Столь незначительные цифры (плюс факты отрицательного отношения рабочих к старостам) обычно приводятся в подтверждение отсталости и неэффективности закона о старостах.

Утверждающие подобное забывают, что:

• вышеприведённые цифры не полны;
• старосты в первую очередь вводились на крупных заводах, то есть доля охваченных старостатом рабочих была выше, чем доля предприятий;
• часть промышленников и бюрократии считала, что этот якобы отсталый закон революционизирует рабочих, и потому противодействовала его применению;
• недейственность закона следовало бы оценивать в сравнении с таковой применительно ко всему российскому законодательству, вообще нередко саботируемому субъектами права. Другими словами, на усвоение любого новшества в старой России требовалось время, гораздо большее, нежели сегодня.

Как известно, «Временные правила о профессиональных обществах» от 4 марта 1906 года поначалу были восприняты так же негативно, что и закон о старостах (рабочие считали правила полицейскими, промышленники – слишком либеральными)[44]. Но стоило к ним АДАПТИРОВАТЬСЯ, и уже через несколько лет регистрация профсоюза или общества фабрикантов в соответствии с правилами стала обычным делом, а на практике юридические рамки, при необходимости, обществами обходились либо игнорировались.

Освоились к 1917-му году и с законом о старостах. Каких-либо точных цифр в моём распоряжении нет. Но если за полтора года возникло даже 30 советов старост, то почему бы за 15 лет – не появиться трёхстам? А это уже немало.

Resume: Кто такие старосты

Вопрос о заводских старостах[45] сложен. Не ясны обстоятельства становления и пути развития этого института. Не известно, насколько заводские старосты были фактически распространены. За редкими исключениями чётко не очерчены их обязанности и права. Непонятно, как работали договора (контроль и прочее) между представителями рабочих и работодателем. И так далее. По скудным наличным данным можно сделать лишь самые простые наблюдения.

Итак, общее определение:

Заводские старосты – уполномоченные трудовым коллективом, работодателем или властями работники, организующие и представляющие коллектив в отношениях с работодателем и властями. В зависимости от конкретных полномочий (но не от названий, которые могли меняться и смешиваться) я усматриваю несколько видов старост:

• Выборный (уполномоченный, депутат) избирался всем коллективом рабочих для выполнения конкретного поручения (передать петицию, провести переговоры и подписать соглашение), что являлось наиболее распространённым способом общения с управлением предприятия и властями в ходе конфликта. Официального статуса не имел на протяжении всего разбираемого мною периода.
• Поверенный представлял интересы доверителей по специальной доверенности, что давало ему право для совершения юридических действий. Избирался конкретными лицами (иногда всем коллективом рабочих, иногда его частью) на срок разбирательства в судебных или государственных инстанциях по делу доверителей. Известен с середины 18-го до середины 19 века.
• Староста (сотник, мастер) избирался всем коллективом рабочих (иногда назначался работодателем) на определённый срок. Обладал (в разных сочетаниях) правами разбора конфликтов между рабочими, надзора за ходом работ и расчётами заводоуправления с ними, представления интересов рабочих перед управлением и подписания с ним соглашений (являвшихся аналогом современных коллективных договоров). Существует как юридическое понятие с 1763 года[46].

Институт заводских старост сыграл огромную роль в становлении российского профдвижения. Он сохранял даже у рабочих, поколения назад покинувших деревню с её многовековыми традициями самоуправляемых сельских обществ, привычку к коллективной жизни и такому важнейшему её элементу, как голосования, выборы своих представителей и совместное принятие решений. Он же послужил прообразом фабрично-заводских комитетов, ставших с 1917 года ОСНОВНОЙ структурной единицей отечественных профсоюзов.

---