Братство – братия

На существование профессиональных организаций у ремесленников и посадских людей в средневековой Руси историк права В.Н. Лешков обратил внимание ещё сто пятьдесят лет назад[1]. С тех пор учёные бьются над вопросом: можно ли считать эти братства прямыми аналогами европейских цехов? Или нет?

Но даже скептики, отрицавшие тождество русских ремесленных организаций с европейскими цехами, с самим фактом существования этих организаций не спорили.

С дружинами и артелями, работавшими по найму и не имевшими прав на монополию ремесла, читатель уже знаком. Другой вид союзов назывался братиями. К братиям (а позднее – сотням) я отношу организации, отвечавшие одному или обоим из следующих условий: а) работа на продажу и на заказ, и б) монопольное право на занятие ремеслом.

Несмотря на то, что древние источники говорят о «братиях МНОЖЕСТВА ремёсел различных» (13 век)[2]: у швецов-портных, ливцов-металлургов, рыболовов, строителей – тем не менее братии, как и дружины, изучены из рук вон плохо.

Чтобы сложилась более или менее ясная картина, каковы были эти организации ремесленников, я последовательно опишу их отличительные черты и функции.

 

Соседи-коллеги

Совместное проживание.

В городах ремесленники нередко селились вместе. Так, кузнецы в Киеве жили у Кузнечьих ворот; в 15 веке Кузнецкая улица была во Пскове. В Великом Новгороде в 16 веке между церковью Козьмы и Демьяна и Волховом жили кузнецы, гвоздочники, железники и котельники. Кроме того, в Новгороде известны Плотинский/Плотницкий, и Гончарный концы[3], а также Щитная улица. К этому перечню (из письменных источников; археологические данные список пополнят) надо добавить ещё киевское Гончарное урочище в районе Подола, а во Владимире-Залесском – урочище Ременники, находившееся за городским валом у Студёной горы[4].

Совместный труд.

М.Н. Тихомиров приводит интересный случай из Печерского патерика. Перед освящением соборной церкви в Киево-Печерском монастыре не доставало каменной доски для престола. Кто-то тайно пожертвовал и положил её в алтаре. Игумен с братьей-монахами, после безуспешных поисков жертвователя, решили, что им был кто-то из киевских камнетёсов. И послали «туда, где делаются таковые вещи, 3 гривны серебра, чтобы тот мастер взял за свой труд»[5]. Из этой скупой фразы можно сделать три предположения:

• в Киеве камнетёсы (все или значительная их часть) трудились в одном месте;
• посылая столь крупную сумму без чёткого адресата, игумен имел основание рассчитывать, что камнетёсы сообща разберутся, и деньги дойдут до назначения. Должно быть, камнетёсы были как-то организованы;
• наконец, камнетёсы (через братство или нет) работали на продажу либо на заказ.

Подобным же образом в 17 веке московские серебряных дел мастера, объединённые в сотню, жили и трудились около своего торгового ряда.

Совместное проживание и совместный труд являлись предпосылками к созданию ремесленных объединений.

 

Что внизу, то и наверху

Наличие у отдельных ремёсел собственных корпоративных покровителей-святых, а также храмов, этим святым посвящённых.

Б.А. Рыбаков ещё в 1940-х годах посвятил этому вопросу кропотливое исследование. На большом материале он, в частности, продемонстрировал, что в ряде городов Руси на протяжении 12-17 веков стояли особые церкви небесных патронов кузнецов – святых Козьмы и Демьяна. Их храмы находились в непосредственной близости от кузнецкой слободы (Тула, Великий Новгород) или внутри неё (Кострома). В Москве были два квартала кузнецов с особыми старостами, и в каждом из них – своя церковь. Церкви упомянутых святых имели также представители связанных с обработкой металлов профессий: серебряники (Ростов), щитники (Великий Новгород), денежные печатники (Москва) и т.д.[6]

 

Мясники-строители

Участие в городских повинностях по особым раскладкам.

В 1485 году «псковичи поставиша новый мост через [реку] Пскову, а даша мастером 60 рублей; а платиша то серебро мясника». На основании этого сообщения М.Н. Тихомиров считал, что у псковских мясников существовала организация с собственной кассой, а полемизировавший с ним К.А. Пажитнов (скептик) утверждал, что с несомненностью можно говорить только об участии мясников в городских повинностях по раскладкам или по жребию[7].

Но и версия Пажитнова подразумевает существование у псковских мясников особого объединения – сотни с выборными лицами, которые произвели раскладку между своими членами и собрали необходимую сумму.

 

Эксклюзив

Корпоративное (монопольное) право на занятие ремеслом.

В 14-15 веках ганзейские купцы могли перевозить свои товары от устья Волхова к Великому Новгороду и обратно только с помощью русских лоцманов и лодочников (хозяев лодей), которым принадлежало монопольное право перевозки. В самом Новгороде от пристани до Немецкого и Гостиного дворов грузы транспортировали извозчики и носильщики – тоже узаконенные монополисты в своей сфере.

Корпорация носильщиков в Новгороде существовала и позже, в 1-й половине 16 столетия[8].

Ещё один пример. Доставка поморской соли по Онеге до конца 16 века была монополией местных жителей, причём не только торговых людей, но и транспортных рабочих, так как было установлено, чтобы «оприч каргопольцев – городских людей и посадских людей и становых и волостных, – белозерцы и Вологодцского уезда крестьяне» не нанимались «сами возить в судех». Такие местные корпорации, в которые люди объединялись подчас только на основании обладания каким-либо монопольным правом (например, право волочения судов), были распространённым явлением в 15-16 веках.

Когда эти корпорации вступали в договорные отношения с купцами, в источниках их именовали наймитами[9].

Примечание 2012 года к атому:

О гильдии новгородских носильщиков 16 века можно узнать из моей статьи "Во времена прадедов".

 

Сделай шедевр!

Особый экзамен, который претендент на звание мастера обязан был сдать при поступлении в цех.

Сохранилась следующая поручная запись от 1679 года: «А у выписки Астраханских записных кузнецов, староста Пашка Матвеев с товарыщи сказал, по святей непорочной евангелской заповеди Господни, еже ей ей, в правду: Астраханского записного кузнеца – сын Петрушка Иванов… всякие кузнечные дела, опричь лужёных дел, против своей БРАТЬИ записных кузнецов в ровенстве делать умеет»[10].

Экзамен на звание мастера производился в присутствии старосты и мастеров братии. Ученик или подмастерье, доказавший свое умение и знание ремесла, получал особое свидетельство.

То, что сын мастера Петрушка Иванов признается ровней прочим мастерам, хоть и не знает «лужёных дел», представляется любопытным. Здесь может быть два объяснения.

• В Европе обычный претендент должен был изготовить шедевр[11], требовавший от него всего искусства, огромного времени и денежных средств. Сын же мастера цеха получал всевозможные поблажки. Возможно, в нашем случае как раз такая ситуация.
• Однако не исключено, что Петрушка Иванов экзамен по луженым делам не сдавал в связи с утвердившейся в Астрахани специализацией в кузнечном деле.

Подобные примеры отслеживаемой братьей специализации среди мастеров имеем по Москве. Там у старост сотни серебряников хранились поручные записи мастеров, обязывавшихся делать только пуговицы, или только перстни, или только скань[12].

 

*     *     *

Слово…

Договор между работниками о коллективной защите своих интересов.

15 марта 1653 года лоцманы (носники) из посадских людей с реки Сухоны заключили «полюбовное» соглашение с целью «промеж собою в судовом деле друг за друга стоять и не подавать[13] ни в чём». Если местные власти «не по делу станут в тюрьму садить на Тотьме и на Устюге», говорилось в договоре, то«нам, носникам, друг за друга стоять и стоять за един человек, и в обиду не давать, и Государю бити челом; и нам, носникам, докахмест не выпустят ис тюрьмы, на судах не ходить, ни плавать».

«А буде который из нас, носников, не станет друг за друга стоять и […] почнёт на судах ходить и плавать, в кою пору носники в тюрьме сидят, и [тогда] на нём взять в БРАТЬЮ 50 рублёв денег. А в те поры Государевых казённых судов нам, носникам, не держать ни вниз, ни вверх, и своие братьи носников [не] отпущати на те казённые суды на Меженские на осенние, опричь вешних[14] сплавок, ладей и дощаников, которые ладьи и дощаники с хлебом и с иным товаром поплывут в весну».

Данная одинашная запись, оформленная 20-ю носниками от имени всех нижнесухонских лоцманов[15], – не что иное как договор о стачечном союзе(с кассой и программой действий). Против не кого-нибудь, ацарских слуг!

 

…И дело

В том же июле носники обкатали соглашение, дружно забастовав и сняв своего товарища-штрейкбрехера Якунку Жукова с судна голландского купца Вахрамея Петрова. Скоро тотемскому воеводе были поданы сразу две жалобы: от купца на носников (что стачкой они нанесли ущерб его кошельку и Государевой казне) и от носников на Жукова (что он нарушил их договор).

Запрашивая об этом деле Москву, воевода доносил, что распорядился положить соглашение носников «перед себя в съезжей избе, какая у них та заодиначная запись, и нет ли у них каково заводу», то есть заговора. Но носник Васька заявил, что «такая-де заодинашная запись за руками[16] у него есть, только-де не положит [её], потому что на него, Ваську, у товарищей крепость есть. Только-де товарищи ему велят положить – и он положит». К сожалению, ни причины, ни всех обстоятельств, ни исхода конфликта мы не знаем. Известно только, что сие запутанное дело впоследствии было передано на рассмотрение в Устюжскую четверть[17].

Примечание 2012 года к подразделу:

История сухонской братии носников описана в моей статье "Опасная профессия".

 

*     *     *

Resume: Чего у нас не было

Итак, мы выяснили, что к концу 17 – началу 18 веков в русских городах существовали ремесленные корпорации (братии, позже ещё и сотни):

• с фиксированным членством (записные мастера, подписи под внутренними соглашениями),
• с заселением членами особых улиц и кварталов,
• с участием в городских повинностях по особым раскладкам,
• с особым внутренним управлением из выборных старшин или старост,
• с внутренними договорами, штрафами, кассами,
• с закреплённой властями монополией на занятия своим ремеслом в данной местности,
• с экзаменами на звание мастера.
• со стачечными действиями и борьбой со штрейкбрехерами.

ВСЁ ЭТО БЫЛО В РОССИИ.

Но не было писаных уставов. И НИКОГДА братии и сотни не играли в политической жизни русских городов значительной роли, подобной итальянским или германским цехам.

Так что, по вопросу о том, считать русские ремесленные объединения цехами, или не считать, я бы ответил так: ИХ НАДО СЧИТАТЬ БРАТИЯМИ.

Напоследок – пара слов о ремесленной сотне. Чем конкретно сотня отличалась от братии – с уверенностью сказать трудно.

Но известно, что с домонгольских времен крупнейшие русские города (например, Великий Новгород) делились на, как сейчас бы сказали, административные округа. Они назывались сотнями (во главе с выборными старостами), основными их задачами были сбор податей и участие в городском управлении. Видимо, с течением времени административные функции были возложены и на разросшиеся братии. С укреплением же центральной власти и выдвижением этих функций на первый план братии также стали называться сотнями. По крайней мере, в Москве.

 

Одной рукой даю, другой отнимаю

Иную судьбу имели ремесленные объединения Южной Руси. В польские времена (конец 16 – начало 17 веков) существовавшие там братии были преобразованы либо вытеснены цехами, организованными по германским образцам (в соответствии с так называемым Магдебургским правом). Ко времени присоединения Украины к России некоторые цеха существовали «от давнего часу» и не мыслили себя без монополии на ремесло, которая москалям была известна, но далеко не во всех ремеслах.

Поэтому сразу после Переяславской Рады, в мае 1654 года киевские цеха направили в Москву 4-х цехмистров во главе с Семёном Дядечком с челобитной о подтверждении их привилегий. И уже 16 июля, что по тем временам было ОЧЕНЬ быстро, получили жалованную грамоту от Царя Алексея Михайловича. В ней, в частности, говорилось: «И мы Великий Государь наше Царское Величество подданных наших, города Киева жителей, всякого ремества людей пожаловали, велели им быть под нашею Царского Величества высокой рукою, по прежним правам и привилиям[18], каковы им даны от Королей Полских, и тех прав и привилей ни в чем нарушивати не велели». Казалось бы, цель ходатаев была достигнута…

Однако возвращались цехмистры понурые. В грамоте говорилось также следующее: «А что, по Королевским привилиям, не волно никакому мастеровому человеку, из другого города пришедшему, в Киеве мастерством кормитися, но прежде записатися [в цех]: и которые ремесленные люди будут в Киеве с нашими Царского Величества бояры и воеводы, и тем всем ремеслом своим промышлять волно, безо всякие неволи»[19].

Таким образом, Царь внутреннее устройство и права киевских цехов сохранил. Но монополию их на ремесло не подтвердил.

 

Сотня = цех

Ещё в начале 20 века профессор А.К. Дживелегов обратил внимание на то, что сторонний наблюдатель был склонен отождествлять существовавшие в Московском государстве ремесленные общества – сотни – с более близкими ему цехами.

Так, немец Адам Олеарий, живописуя подробности событий, связанных с московским бунтом 1648 года, рассказывал, как «тесть Великого князя Илья Данилович Милославский начал дружески и кротко обращаться с важнейшими из граждан, ежедневно приглашал по нескольку человек из ЦЕХОВ, по очереди, к своему двору, любовно принимал их и всячески старался приобресть доброе к себе расположение главнейших из них». К.А. Пажитнов справедливо полагал, что под важнейшими из граждан Олеарий имел ввиду старост ремесленных сотен.

Чуть позже, в 1660 году, озабоченные конкуренцией со стороны пришлых московских мастеров, киевские цеховые вновь просили у Царя, «чтоб болши четырёх СОТЕН ремесленных никого не было, и помешки и нарушенья в том междо ими и правам их не чинили против привилей королевских величеств Полских, что быть междо ремесленными людми четырём ЦЕХАМ, имянно цехмистром: портному, скорнячному, сапожному, кузнечному, а иным всяким ремесленным людям быть под теми цехами, а тем четырём цехам в послушание быть по правам магдебургским в ратуше».

Как можно видеть, киевляне сначала назвали свои цеха по-московски: сотнями, а затем перешли на привычное словоупотребление (цех).

Что же касается челобитной киевлян, то её ждала участь предыдущей. Последнюю безуспешную попытку отстоять цеховую монополию на ремёсла горожане предприняли в 1677 году, вслед за восшествием на престол нового Царя – Фёдора Алексеевича. После этого цеховые Киева махнули рукой и принялись вытеснять ремесленников-москалей не указом, а конкуренцией[20].

 

Цунфт

В конце Северной войны Пётр Первый решил несколько упорядочить цеховое устройство в России. И издал два законоположения, которые прямо относились к ремесленным братствам: «Устав Главного Магистрата»[21] (январь 1721 года) и особый Указ «О цехах» (апрель 1722 года). Они предусматривали создание цехов/цунфтов[22], или «собраний ремесленных людей» из горожан второй гильдии. К ней относились нецензовые[23] «граждане», «которые мелочными товарами и харчевыми всякими припасы торгуют, также рукомесленные, рещики, токари, столяры, портные, сапожники и сим подобные», а также «прочие все подлые люди, обретающиеся в наймах и в чёрных работах». Запись в мастера проводилась свободно[24], как вечно (то есть с потомством), так и временно, из бояр, горожан, даже из крестьян, «ежели у таковых будут от помещиков или от приказчиков их отпускныя письма». Принимали и «иноземцов, [как] завоёванных городов, так и чужестранных людей». Кандидату надо было только продемонстрировать цеху свое мастерство. Но зато уж записанные в мастера отвечали имуществом и свободой за качество продукции, обязательно клеймённой их именным пятнанием. А за мастеров отвечал весь цех.

Находившиеся во главе цехов выборные старшины, которые теперь именовались алдерманами, получали право избираться и дальше: «в гражданские чины», в городскую думу/ратушу, наконец, на пост бургомистра. Алдерманы имели цеховые книги, «в которых регулы или уставы, права и привилегии ремесленных людей содержаны быть должны», а также вели особые списки мастеров цеха, о которых ежегодно представляли властям обобщающие сводки.

Во всём остальном: внутренняя жизнь, взаимоотношения с другими цехами и прочее – ремесленные собрания существовали самостоятельно.

Уже в следующем, 1723-м, году в московских цехах насчитывалось 1858 ремесленников, в питерских – 1566[25].

 

Не прихоть

Вслед за смертью Петра начались контрреформы, которые больно задели опекаемую им цеховую среду. Так, в 1727 году были упразднены магистраты, вслед за ними – цунфты. Потерявшие Высочайшее расположение ремесленники стали разоряться, разбредаться, а иным (как, например, алдерману московского зеркального цеха) приходилось даже поступать на фабрики.

После же пожара 1737 года, уничтожившего всё столичное делопроизводство о цехах, в правительственных кругах полагали, что цеха вообще распались. Но проводившаяся в 1743-47 годах ревизия обнаружила их существование в 92 посадах с 12714 ремесленников[26]. «Если принять во внимание, – писал К.А.Пажитнов, – что всех городов с посадским населением насчитывалось 202, то это показывает, что реформа Петра вовсе не была кабинетным измышлением и успела, несмотря на наступившую реакцию, получить довольно широкое распространение».

В 1745 году были восстановлены магистраты, а ещё через 2 года – и цунфты. Согласно петровскому указу[27].

 

Размежевание

Высшее наблюдение за цехами на Украине принадлежало городским магистратам. Вот образчик их отношений с цехами.

В 1773 году цехмистр бондарского цеха с товарищами просил магистрат Киева исключить стельмахов/колёсников из ковальского/кузнечного цеха, тартичников, байдачников/лодочников, теслей/плотников и мельников – из рыбальского, а спицарей – из малярского, присоединив их всех к бондарному цеху, согласно уставу/ухвале последнего. Магистрат постановил присоединить к братству бондарей только стельмахов и мельников. Спицарям же было разрешено остаться в малярском цехе, «яко они от топорного мастерства отличны и более служат по украшению и благолепию церковному»[28].

Эта история напоминает мне «размежевание», то есть вакханалию административных конфликтов между советскими профсоюзами (начала 1920-х годов) из-за различных промежуточных профессий, когда фабкомы спичечников передавались из Союза химиков в Союз деревообделочников, месткомы грузчиков – из Союза местного транспорта в Союз работников торговли и т.п. Мнением рядовых членов, конечно, никто не интересовался.

 

Цеховое сословие

В 1785 году произошло большое событие. Екатерина Вторая утвердила «Ремесленное Положение»[29], которым впервые приводилась в единую, регламентированную систему внутренняя жизнь цехов, а входившие в цеха ремесленники возводились в особое сословие. Положение можно разделить на следующие смысловые блоки:

• о цеховой Управе, старшинах и ремесленном главе (статьи 1-38),
• о ремесленной казне и пенях (штрафах) в неё, взимаемых с цеховых (ст. 39-45),
• о подмастерских выборных и ларце/кассе (ст. 46-48),
• об отношениях между ремесленными: одного звания, то есть по горизонтали, а также по вертикали мастер-подмастерье-ученик (ст. 49-81),
• об общем собрании/сходе ремесленных (ст. 82-95),
• о проступках ремесленных и наказаниях (ст. 96-113).

Боюсь, подробное изложение здесь столь обширного закона окажется для читателя утомительным. Поэтому в следующих атомах этого раздела я ограничусь обращениями к различным статьям Ремесленного Положения. Это сделать тем более нужно, что в 19 веке Положение почти без изменений вошло в позднейшие «Уставы о промышленности» и оказало огромное влияние на российскую цеховую жизнь.

 

 

Бокал от Царицы

Старейшему в Питере цеху булочников – Немецкому, Екатерина Вторая преподнесла в качестве подарка серебряный кубок. С тех пор каждый раз, когда на ладе – общем собрании подмастерьев цеха, принимались новые члены, бокал доставали из сундука. Все новички должны были выпить из него вина.

В 1919 году цех ещё существовал, бережно хранил память об Императрице и продолжал пользовать бокал[31].

 

Цешки

Интересно, как оповещался цех о готовящемся собрании[32]. Старшина/цехмистр управы вручал одному из ремесленников цешку – металлическую дощечку с изображением святого-покровителя ремесла. Дальше цешка передавалась от одного члена к другому, по заранее установленной очереди. Возврат её цехмистру определённым мастером означал, что все цеховые о собрании оповещены [33].

 

Число мастеров в русских и немецких цехах Санкт-Петербурга

Ремесло	Русский цех, человек	Немецкий цех, человек
Портные	178	210
Сапожники и башмачники	394	54
Шубники и шапочники	63	21
Хлебники, кондитеры и конфетчики	22	88
Парикмахеры	43	73
Столяры	124	90
Золотых и серебряных дел мастера	44	139
Позументщики	75	9
Кузнецы	88	60
Медники	38	10
Каретники	86	43

И так далее. Всего же в 1789 году в столице насчитывалось 56 цехов и гильдий[34] с 2106 русскими и 1477 немецкими мастерами. Проводивший это исследование иностранец И.Георги писал: «Ремесленники в Санкт-Петербурге по причине обширности места, пышности двора, цветущей торговли, богатства, господствующей роскоши и сверх того и работою для прочих губерний в рассуждении лучшего вкуса бывают богаче, ведут лучшую жизнь и гораздо обходительнее, нежели ремесленники во многих других столицах»[35].

 

Теория и практика

На конкретном примере можно проследить, как исполнялось Ремесленное Положение на практике. Вот договор «Об отдаче мальчика в науку цирульному мастерству»[36]:

«1793 года, Маия … дня, мы, нижеподписавшиеся, цеховой мастер Захар Фёдоров	Брать учеников имел право только записной/цеховой мастер – ст. 58-59 Положения.
и свободный человек Иван Рогов, учинили сие условие в том: 1) Что я, Рогов, отдал сына своего Василия, а я, Фёдоров, взял оного с сего числа впредь на полтора года для обучения цирульному мастерству,	По ст. 73, обучение могло быть меньше 3 лет лишь в случае, если ученик «уже знал что ни есть касающееся до сего ремесла».
как то: […] словом, показать мне, Фёдорову, ему, Василию, всё выше описанное и к тому принадлежащее совершеннейшим образом,	Ст. 72 требовала, чтобы соглашение включало договорённости «о времени» – смотрите выше,«о содержании» – смотрите ниже и «о обучении ученика» – смотрите здесь.
не скрывая от него ничего, как долг честного человека требует,	Мастер должен «учить порядочно» – ст. 52.
и сделать его через сие настоящим мастером.	По ст. 79 и 81, ученик становился сначала подмастерьем, о чём получал от мастера «свидетельство».
А потому 2) и обязан я, Рогов, заплатить, а я, Фёдоров, от него получить за сие обучение денег 20 рублей, из коих половинное число по прошествии года, а другую половину уже по обучении,	Согласно ст. 76, размер платы за обучение должен соответствовать величине, установленной ежегодным сходом всех ремесленных цеха (то есть мастеров и подмастерских выборных).
которое не иначе должно быть окончено, как в течение означенного срочного времени.	По ст. 75, мастер без «законных причин» не имел права «отогнать от себя ученика» прежде срока договора, не мог и задерживать его после срока. Ст. 72 требовала «договор содержать с обеих сторон ненарушимо».
3) Что ж принадлежит до платья верхнего и исподнего, то оное да будет от меня, Рогова, а впрочем, как обувью, так и пищею и всем содержанием довольствовать его, Василия, мне, Фёдорову, от себя собственно, не причиняя ему в том ни малейшей нужды, в чём и подписуюсь».	По ст. 58 мастер должен ученика «содержать по договору».

Не известно, были ли при заключении договора выполнены следующие требования: приём ученика при двух свидетелях (ст. 72) и представление ученика в цеховой Управе с записью его в «ученичьей» книге (ст. 71). Но и без этого, сравнив договор с буквой закона, можно сказать: Ремесленное Положение Екатерины Второй мёртвой буквой не было. Оно работало.

 

О знамёнах

Полвека назад в Смоленском антирелигиозном музее были выставлены цеховые знамёна/хоругви. На каждом изображались святые и великомученики – покровители соответствующего ремесла.

Так, на знамени цеха серебряников был лик святого Николая (Угодника?), у печников – Фомы и Павла, у столяров – Иосифа, у портных – Харлампия и Ивана Воина, у сапожников – Авраамия Смоленского.

Хоругвь цеха кузнецов – в серебряном окладе, на одной стороне икона Кузьмы и Демьяна, а на другой – надпись «з[намя] кузнечного цеха»[37].

В Революцию профсоюзы точно так же изготавливали собственные знамёна. Дорогущее шёлковое полотнище за полтыщи рублей, с корявой надписью «Союз такой-то». А на обороте – гордо реет какой-нибудь кузнецкий молот или шестерня. Это вместо святых угодников.

 

Метаморфоза

Внутри цехов ремесленные делились на две группы, сильно различавшиеся правами: вечно-цеховых и временно-цеховых. Первые – потомственные горожане-ремесленники, с 1785 года составлявшие особое, отличное от мещанского, СОСЛОВИЕ ЦЕХОВЫХ – участвовали в городском и цеховом самоуправлении, пользовались услугами благотворительных и взаимно-вспомогательных ремесленных учреждений. Вторые – принадлежали к другим сословиям и, приписанные к цехам временно, ради разрешения им заниматься ремеслом в городе, корпоративных прав не имели. Однако несли основное бремя государственных налогов и обязанностей, а также сословных взносов и сборов.

Кроме того, вечно-цеховые составляли незначительное меньшинство. В частности, в Москве из 67 тысяч приписанных к цехам ремесленников, вечно-цеховых было 16000 человек, из которых лишь 3 тысячи занимались ремёслами.

Не удивительно, что временно-цеховые выступали против такой дискриминации. Москва, например, стала свидетельницей их упорной борьбы за предоставление им равных с вечно-цеховыми прав. В 1892 году, когда протесты и жалобы временно-цеховых вынужден был рассматривать даже Сенат, им было это равенство предоставлено. Как результат, общественная жизнь в московских цехах оживилась.

Врочем, такие кампании редко достигали успеха. В большинстве случаев к концу 19 века цеха утратили свой профессиональный характер (принадлежу к сословию, так как занимаюсь ремеслом) и превратились в сословные учреждения (к сословию принадлежу, но ремеслом не занимаюсь), эксплуатировавшие бесправное ремесленное большинство[38].

 

О состоянии Ремесленного собрания в Ярославле (1893 год)[39]: «Ремесленники относятся очень хладнокровно к общественным интересам: собрания малолюдны и вялы, – даже некоторые бумаги иными подписываются не только без прочтения, но подчас и без всякого осведомления о содержании их, а к предложениям [ремесленного] головы очень многие относятся с полным невниманием, и г[осподину] Донскому даже печатно приходится жаловаться на членов своего общества и чрез местные «Губернские ведомости» призывать к исполнению требований ремесленной управы».

 

Кому законы писаны?

Статья 105 Ремесленного Положения определяла, что «рабочие часы в сутках суть, от 6 часов утра до 6 часов вечера, исключая полчаса на завтрак и полтора часа на обед и отдых»[40]. То есть, работа у ремесленников ограничивалась ДЕСЯТЬЮ часами в день.

В Вильне ремесленная промышленность была обширная, но русских цехов не было, а еврейские хевры[41] действовали полулегально. Так что о существовании Положения и не подозревали, хотя оно продолжало действовать в части, не отменённой позднейшими законами.

В 1892 году Положение было случайно раскопано учителем-социалистом С.Н.Гожанским в залежах Свода законов Империи. Он сообщил об открытии виленским товарищам, те разнесли весть по рабочим кружкам, кассам и цехам. И вскоре виленские портные подмастерья, основав заблаговременно «кассу борьбы»[42], пожаловались фабричному инспектору на несоблюдение хозяевами 10-часового рабочего дня. Тот поддержал портных, посоветовав в мастерских, где хозяева не захотят внять его разъяснениям закона, просто уходить по истечении 10 часов работы. Что портные и стали делать[43].

Возмущённые наглостью рабочих, мастера уволили 14 зачинщиков, но забастовало всё портновское ремесло – 200 подмастерьев, потребовав заодно увеличения штучной платы. Имея за спиной кассу борьбы, рабочие упрямо держались, несмотря на вмешательство полиции и слабый сезон.

Через 7 недель мастера сдались.

И пошла волна стачек за 10 часов. Сначала по Западному краю, и потом и по русским губерниям[44].

 

Сила традиции

12-летнего Кольку Угланова (будущего председателя ЦК профсоюза приказчиков) отец определил учеником в железно-инструментальную и москательную торговлю. Так уж считалось, что ученье крепче, когда преподают его с тумаками[45], и лупил хозяин Кольку нещадно. Сцепив зубы, парнишка терпел. Зато после 4-х лет учебы, когда хозяин произвел Кольку в приказчики-подмастерья, но попробовал однажды поучить по-старому, то получил хорошей сдачи.

Отлежавшись, хозяин Кольку уволил, но тот уходил довольный, ибо отстоял другую традицию – ПРИКАЗЧИКА БИТЬ НЕ ПОЛАГАЛОСЬ[46].

 

Разъяснение о разъяснении

Я уже рассказывал, как в Вильне рабочие не знали, сколько часов они имеют право работать. В Тифлисе произошла похожая история, закончившись, правда, заупокой.

В июне 1903 года плотники на частных постройках бросили работу и собрались толпою возле ремесленной Управы, требуя от старшины разъяснить им, какой продолжительности рабочий день и какая плата установлены законом. После долгой шумной стоянки бастующие получили разъяснение от… помощника полицмейстера. Он сказал, что для выяснения интересующих вопросов рабочие не должны собираться толпой, а могут уполномочить для этого кого-нибудь из своей среды.

Согласно всё тому же Ремесленному положению Екатерины Великой, вошедшему почти без изменений в позднейшие законы о промышленности, подмастерья имели право не только избрать «подмастерского выборного» и двоих поверенных, которых ремесленная Управа «выслушивает во всех делах и случаях» касательно их товарищей. Избранная троица могла даже образовать особую подмастерскую Управу с самостоятельной кассой/ларцом.

Это и имел ввиду фараон. Старшина же был трус, или дурак.

Плотникам бы радоваться, что их выборные получат законный статус. Но они, обескураженные, разошлись, досадуя на то, что и на сей раз их обвели вокруг пальца. Уполномоченных выбрать, правда, не додумались[47].

Всё-таки, тысячу раз правы профсоюзники-правозащитники: загвоздка не в том, что законов мало или они плохи. РАБОЧИЕ СВОИХ ЗАКОННЫХ ПРАВ НЕ ЗНАЮТ – вот истинная, и вечная!, проблема.

 

*     *     *

Артельные щи

К концу XIX века ремесленные цеха в России отживали свое. Крупное производство стремительно вытесняло мелкие заведения, и на смену старым формам организации наёмных работников приходили новые.

Но кое-где прежние порядки ещё держались. Вот, например, новейшая, учрежденная в 1899 году питерская Артель безместных булочников при Немецком цехе[48]. Созданная с согласия мастеров, она управлялась подмастерьями во главе со старшИм (по традиции его звали брегес-фатер) и помощником (альтизель). В период безработицы её члены за самую малую плату получали в её общежитии ПИЩУ И КРОВ.

Часть средств (взносы, пожертвования, а также выручка от буфета при общежитии) артель держала на счёте в банке, часть же – ещё одна дань обычаю – в сундуке. Доступ к сундуку, запертому на 3 замка, имели трое казначеев (и у каждого – по ключу!). Управлялась артель общим собранием – ладой. Важнейшие же решения утверждал круг-стаг, то есть общее с мастерами собрание цеха.

Хозяева во многих местах России знали о существовании артели и при надобности в новых рабочих руках делали в неё запрос. На другой же день после получения заявки, потребное число булочников нужной квалификации выезжало в пункт назначения на артельные деньги, которые потом высылались нанимателем обратно в артель[49].

Есть такая русская поговорка: артельные щи гуще кипят. Может, её немцы придумали?

 

По старой чести

Вот какие нравы царили среди подмастерьев питерского Немецкого цеха булочников.

Подмастерье никогда не шёл сбивать цены на места, никогда не просился работать к хозяину – это считалось позором, а дожидался, чтобы он сам за ним пришёл в общежитие. Нарушители беспощадно выбрасывались из артели и были на уровне штрейкбрехеров. Больше того, недовольные каким-либо мастером, подмастерья могли взять расчёт целой партией. Занятие их места до улаживания конфликта также считалось позором.

Советский профсоюзник с дореволюционным стажем Борис Иванов писал о той артели: «Жизнь в кругу этого общежития бессознательно уже создавала классовую рознь с хозяевами, и хотя данные некоторые хозяева и состояли членами общежития, но с годами они всё больше и больше отдалялись от него, а в кругу рабочих бессознательно росла ненависть к хозяевам»[50]. Из уст прожжённого марксиста и буржуененавистника это звучало как похвала…

 

*     *     *

Хевра, пинкес и талмуд

Еврейская цеховая организация тоже насчитывала столетия истории, но отличалась от русской. Иудейские ремесленные братства (хевры, хабуры), широко распространённые в западных районах Российской Империи, существовали здесь с 17 века – со времён Речи Посполитой, и являлись частью кагального, то есть еврейского общественного, самоуправления, которое основывалось на талмудической правовой традиции.

Хевра-цех имела свой особый пинкес-устав, определявший:

1. отношение каждого члена: записного мастера, подмастерья, ученика – к цеху,
2. порядок выборов габаев-старшин,
3. размеры взносов,
4. наказания за нарушение обрядов, постановлений цеха и прочего.

Кроме устава, хевра имела молитвенный дом со своим собственным алефом (илиребе) – учителем из высшего талмудического слоя. Этот алеф каждую субботу в цеховой синагоге публично читал и комментировал тексты из Пятикнижия. Однако этим функции его не ограничивались. Подобно русскому алдерману, алеф также разбирал тяжбы между членами братства, творил над ними суд и расправу; подобно русскому цеховому маклеру – свидетельствовал заключаемые между ними договора. При особо сложных и серьёзных внутренних конфликтах алеф обращался к местному талмудическому бесдину-суду или ко всему кагалу. Решения последних были окончательными и обжалованию в органах русской администрации не подлежали, по крайней мере до 1841 года, когда кагальное самоуправление в Империи было формально упразднено. Однако и десятилетия спустя хевры существовали автономно, отгороженные от всей вселенной особыми религией, языком и культурой.

Вот что писал о них в 3-й четверти прошлого века специалист по анатомии кагала Яков Брафман. «Каждое из ремесленных братств, собственно говоря, есть отдельный замкнутый мир, – отдельный маленький кагал, недоступный влиянию государственных законов и контролю местной власти и пред которым отдельный индивидуум – ничто. В основании этого маленького своеобразного мира лежат те же начала, на которых построен кагал, под опекою которого все братства существуют: грубая сила и исступлённый фанатизм; вследствие чего, этот маленький мир, подобно кагалу, также покрыт таинственностью, вредной для промышленности края, как таинственный дух кагала для жизни онаго вообще»[51].

 

Обрусели

Устав основанной в 1864 году хевры дамских портных послужил образцом для ряда новейших еврейских братств Могилёва. А подражать было чему.

Выборы правления были многоступенчатые, и так как хевра насчитывала всего 60-70 членов, то всё время получалось, что оставшиеся четверо выборщиков избирают… 18 руководителей (число 18 – священное, созвучно слову хай – жизнь). Ежемесячный взнос был – пятачок, но если кто его не платил хоть раз, то сразу исключался. Заболевшего члена товарищи по очереди посещали днём, сидели ночами у постели (причём богатый больной по выздоровлении должен был оплатить труд сиделок в кассу хевры). Если бедняга умер, то ежедневно приходили читать молитвы, ВСЕМ СОСТАВОМ хоронили, а хевра оплачивала похороны. Заботливость не только строго регламентировалась, но и поддерживалась паутиной штрафов: не хочешь дежурить у постели – плати гривенник, не навещаешь днём – 3 копейки, не пришёл молиться или на похороны – отстёгивай пятак.

Со всех богатств хевра выдавала пособия больным и беспроцентные ссуды; а в особо хорошие времена 10% отряжались на переписывание собственного Свитка Торы, покупку всяких талмудов и прочих благочестивых книг.

И вот, среди этих еврейских штучек такая – вновь поступающий в хевру должен НАПОИТЬ ВОДКОЙ всех её главарей[52]. Русские называли сей обычай привальной, клёпкой, спрыском. Не самая лучшая традиция, но какая заразная: даже евреям передалась!

 

О роли еврейских братств в ремёслах и торговле Западного края (1868 г.)[53]: «Причина, по которой ремесленная промышленность сосредоточилась в руках евреев, ясна: кагальное и братское управление, задавляя внутреннюю жизнь каждого еврея, вознаграждает его своей сильной защитою в борьбе с противником и конкурентом нееврейского мира. За еврейского ремесленника стоит всегда братство и кагал; следовательно, в борьбе ремесленника еврея с ремесленником христанином первый должен выходить и действительно выходит победителем – одному против многих не устоять. Посему нисколько не удивительно, что христиан ремесленников с трудом можно встречать только в больших губернских городах; в уездных же городах и местечках, за исключениием весьма незначительного числа столяров и кузнецов, они давно уже поизвелись».

 

Все за одного

Могилёвский цех (хевра) маляров (30 хозяев-мастеров и трое подмастерьев; основан в 1872 году) имел строгое правило. Если заказчик, не заплатив маляру за выполненную работу, пытается нанять другого мастера на следующий этап, то не только ни один из членов хевры не должен становиться на работу, напротив, вся хевра помогает взыскать долг сполна.

Зато возникшая несколько позже хевра маляров-подмастерьев была озабочена отношениями с мастерами. И защищала интересы рабочих стачкой у мастера, их обижавшего. Правда, если в ссоре с хозяином оказывался виноват подмастерье, хевра налагала на него штраф[54].

 

Перелом

Конфликты между хозяевами и наёмными работниками, объединяемыми в еврейских ремесленных обществах – хеврах, породили новое явление: служащие и рабочие стали обособляться в собственных профессиональных организациях. Так произошло, например, в Одессе, где в начале 1860-х годов из хевры (молитвенный дом «Поэлэ Эмуна») выделилась небольшая группа торговых служащих. Они пользовались деятельной поддержкой раввина Швабахера, составившего для нового Общества взаимопомощи евреев-приказчиков первый устав на идиш. Сие братство, кстати, оказалось первым ПРОЛЕТАРСКИМ и среди российских приказчиков.

К 1868 году возникло аналогичное общество в Минске[55]. (Оба оказались прочными и к началу века сильно выросли.)

Так в еврейском профдвижении произошёл перелом. Наёмные труженики начали отгораживаться от хозяев. Но, добавим, не от господства Талмуда.

 

Сила силу ломит

Вот картинка, иллюстрирующая рабочую сплочённость в черте еврейской оседлости. На фабрике Суражских в Белостоке (Гродненской губернии), уже тогда пропитанном хеврами подмастерьев и рабочими кассами, из-за понижения платы в декабре 1882 года забастовали 70 евреев. Их поддержали 480 других еврейских рабочих, отказавшись занять места уволенных стачечников и еженедельно собирая для них по полтиннику с носа. Не пошли штрейкбрехерами и приглашённые фабрикантом немцы-ткачи. Более того, они тоже приняли участие в содержании забастовщиков. Напуганные полным бойкотом, хозяева уступили рабочим и восстановили расценки[56].

 

Сказка о фениксе

Могилёвские рабочие-кожевники проявили завидное упорство, раз за разом возрождая свою профессиональную организацию. Первое их братство (хевра) в 1889 году распалось из-за бегства кассира с общими деньгами. Вскоре из пепла возникло второе. Но – также просуществовало недолго, так как энергично повело борьбу с хозяевами, которые сообща его разрушили. Наконец, кожевники создали 2 союза: чисто боевую хевру-профсоюз (взаимопомощью она не занималась) и артельную мастерскую для безработных. К моменту, когда С.Н.Прокопович, изучавший еврейское профдвижение, эти организации посетил (в 1901-м), они продержались уже два года.

Но «проповедник бернштейнианства» Прокопович советской науке – не указ. Откроем, например, энциклопедию 1987 года, посвященную Великому Октябрю. Читаем: «впервые профсоюзы в России возникли в 1905» году[57]. А всё иное – сказки!

 

*     *     *

Ощетинившиеся щетинщики

По особым условиям щетинного производства подмастерьям этой профессии приходилось постоянно переезжать с места на место. Это привело к постоянным контактам щетинщиков между собой, и во время забастовок в Вильковишках и других городах они помогали друг другу деньгами и даже смогли удержать товарищей от поисков работы там, где в это время проходили стачки.

Так подмастерья-щетинщики пришли к мысли, что нужны особые, координирующие съезды их хевр, которые и стали проводить с 1895 года.

Хозяева-щетинщики тоже сложа руки не сидели. Едва узнав, что рабочие объединяются, они создали «род синдиката» для ведения чёрных списков уволенных активистов-подмастерьев и помощи друг другу во время стачек. Заодно договорились между собой об основных условиях (длине рабочего дня, плате и пр.)[58].

Так начали оформляться два региональных объединения хевр: подмастерьев с одной стороны и хозяев-мастеров с другой.

 

От съездов к союзу

В 1898 году очередной съезд щетинщиков решил объединить боевые хевры в централизованный союз, получивший название Всеобщий Союз рабочих щетинщиков в Польше и Литве[59] или сокращённо Щетинный союз (Берштербунд по-еврейски) Был избран ЦК, в обязанности которого входило ведение кассы союза, наблюдение за перемещениями рабочих, поставка в местные организации легальной и подпольной литературы, управление забастовочным движением «в наиболее благоприятное для рабочих время», а также снабжение средствами бастующих товарищей. ЦК непосредственно сносился с Бундом, коллективным членом которого Берштербунд себя объявил[60].

Необычно подошли щетинщики к вопросу о занятости: было решено не ограничивать приток свежих рабочих, хотя бы они и сбивали расценки, но не допускать к работе детей, не достигших возраста, разрешённого фабричным законом 1882 года.

В статье из «Советской исторической энциклопедии», посвященной отечественному профдвижению, историки Бутт и Иванов уверенно заявляют, что «до 1905 [года] в России НЕ БЫЛО профессиональных организаций»[61]. Я, конечно, не могу тягаться с указанными товарищами, почему и предлагаю читателю самостоятельно разобраться, можно ли считать Щетинный союз профессиональной организацией.

 

Страда

В конце 1900 года Берштербунд обнародовал отчет о своём летнем наступлении на фабрикантов. Впечатляет простой список проведённых забастовок:

• в Креславке 2 стачки (первая: против изменения системы оплаты и ПРОТИВ ВВЕДЕНИЯ СЕЗОННЫХ КОНТРАКТОВ, от праздника Кущей до Пасхи и от Пасхи до Кущей; вторая – против поставок щетины на бастующую фабрику) с 230 участниками, выиграны,
• в Дисне – 1 стачка с 20 участниками, 3 недели (требование увеличить плату и ВВЕСТИ СЕЗОННЫЕ КОНТРАКТЫ), выиграна,
• в Вильковышках – 1 стачка с 30 участниками, 12 дней (требование ввести расчётные книжки), выиграна,
• в Вистинце – 1 стачка с 40 участниками (требования увеличить плату и назначить фабричного врача), выиграна,
• в Вержболово – 1 стачка с 60 участниками, 12 дней (требование ввести расчётные книжки), выиграна,
• в Невеле – 1 стачка с 90 участниками, 18 недель (против требования фабриканта к Союзу запретить рабочим наниматься к конкуренту), выиграна,
• множество мелких стачек с сотней участников и неизвестными результатами.

Весь этот урожай побед обошёлся Союзу в 2300 рублей.

Не всякий профсоюз в свободной Европе мог похвастаться такой боевитостью и эффективностью[62]. Но наши историки, мыслившие категориями революций и миллионных масс, такую мелочь, как Берштербунд, замечать не желали. И писали, как например товарищ Можаев в «Большой Советской Энциклопедии», что в России «профсоюзы впервые появились в годы Революции 1905-07».[63]

Примечание 2012 года к подразделу:

Более подробно об истории Берштербунда можно узнать в моей статье "Крепкий орешек".

 

*     *     *

Resume: Что такое цех

Как мы убедились, ремесленное собрание / цехпредставляло собой сословное самоуправляемое объединение ремесленников одной или нескольких профессий, обладавшее монополией на занятие ремеслом, следившее за состоянием ремесла и ученичества, качеством своей продукции, а также участвовавшее в городском самоуправлении.

Предшественниками утвердившихся в 18 столетии в Российской Империи цехов были братии (12-17 века) и сотни (16-17 века). Эти организации имели несколько общих существенных признаков: а) они работали на заказ или на рынок, б) обладали монополией на право занятия ремеслом, в) имели фиксированное членство, г) выборных старшин, д) собственные кассы, е) внутренние соглашения, ж) регулировали состояние ремесла (ученичество, специализация и прочее), з) участвовали в городских повинностях. Правда, далеко не все ремесленные организации соединяли в себе все упомянутые черты, которые, к тому же, в полной мере развились лишь к 17-18 векам.

После присоединения Украины (в середине 17 века) и Ревеля с Ригой (в самом начале 18 века), в составе России появились цеха, построенные на началах немецкого Магдебургского права, а также еврейские хевры, основанные на системе кагального самоуправления.

В 1721-22 годах Пётр Первый предпринял первую попытку упорядочить многообразие ремесленных обществ, распространив систему цехов на всю страну. «Ремесленное положение» Екатерины Второй (1785 год) и «Устав цехов» Павла Первого (1799 год; отменён в 1802 году) окончательно утвердили единое цеховое устройство и особое ремесленное сословие. Позднейшие издания в «Уставе о промышленности» (1857 и 1879 годы) вводили лишь некоторые упрощения и изменения.

Со 2-й половины 19 века цеха стали сокращаться. Так, за 35 лет (с 1858 года) число состоявших в них ремесленников упало на четверть, составив к концу этого периода лишь 200 тысяч человек[64]. Среди причин этого были как рост конкуренции со стороны крупной промышленности, так и попытки различных ведомств (следуя примеру Европы) упразднить цеховое устройство административным путем. Нормальному существованию цехов мешало и засилье вечно-цеховых (потомственных мастеров), которые представляли из себя привилегированное меньшинство, цепко державшее власть в большинстве ремесленных собраний.

Конфликты между различными категориями ремесленников приводили к возникновению (внутри или вне цехов) особых объединений: только подмастерьев или только мастеров.

Несмотря ни на что, цеховое устройство дожило до Революции 1917 года и существовало в ряде мест до конца гражданской войны, когда цеха были включены большевиками в состав профсоюзов.

Еврейские хевры прошли несколько иной путь развития. Противостояние внутри них между мастерами и подмастерьями (в основном из-за невозможности создавать автономные подмастерские управы, как это было в цехах) привело с 60-х годов 19 века к организационному обособлению подмастерьев, созданию чисто рабочих хевр, к 1905 году оформившихся в настоящие боевые профсоюзы. Многие легальные в межреволюционный период профсоюзы Западного края (кожевники, пищевики, приказчики, строители, щетинщики и другие) в недалёком прошлом были еврейскими хеврами.

---