Дружно вместе – р-раз!

На Руси испокон веков нанимались к хозяину артелью, предварительно договорившись между собой об условиях найма. Рядились с хозяином, выполняли работу, искали замену выбывшим товарищам, делили заработок, закупали продовольствие – все вместе либо через выборного старосту или десятника. Иногда в артели верховодили 1-2 зажиточных главаря, остальные же работали на правах наймитов. Но чаще она представляла собой настоящее братство равноправных и равнотяглых товарищей.

К сожалению, до сих пор артель интересовала специалистов только как хозяйственная единица либо в качестве объекта этнографических очерков. Организующая и защитная функции артели и её предшественников как наёмных коллективов неизменно оставались в стороне от общего внимания. Попытаюсь, насколько возможно, заполнить этот пробел.

Откуда есть пошла артель

Вопрос о происхождении слова артель неясен до сих пор. С.Н. Прокопович полагал, что оно перешло в русский язык из тюрко-татарского (орта, орда = рус.община, товарищество). В то же время В.И. Даль производил артель от известного с домонгольских времен глагола «ротитися», что означает обещать, клясться, присягать. Сравните также русские «ряд», «род». Специалист по российской промысловой кооперации, историк П.Г. Назаров из Челябинска находит параллели понятию артель в славянских, германских, иранских и других языках[1], возводя таким образом его происхождение к древне-тюркскому арта (= община для моления племенному богу, орда) и даже общему праиндоевропейскому корню[2].

Так или иначе, в отечественных документах слово артель/ортель/артиль встречается только с 16 века[3]. Вплоть же до Смутных времён союзы с организацией, похожей на артельную, носили другое, собственно-русское название. А именно, с 11-го столетия упоминаются дружины у древоделей-плотников, каменщиков, кровельщиков и иконописцев[4]. К сожалению, сведений об этих союзах крайне мало[5], так что на сколько-нибудь связное описание их внутреннего устройства и деятельности рассчитывать не приходится.

Мастера свои и иноземные

Кое-что о строительных братствах узнаём из Псковских летописей.

Например, в 1435 году 40 плотников-«наймитов» подрядились у Пскова построить мост за 70 рублей на условии, что они поставляют балки, а город – быки и дубовый лес. Плотники явно были организованы, так как сложные работы вели самостоятельно, а строительных балок у них был «запас»[6].

Ещё более серьезный комплекс работ должны были проделать «мастера», нанятые псковичами в 1365 году, дабы восстановить обрушившуюся церковь Святой Троицы. Они работали 3 «лета», получили 400 рублей платы[7], и в конце концов сдали восстановленный храм, за что псковичи «добре почестиваху их»[8]. Надо думать, что и здесь тоже не обошлось без достаточно жёсткой и авторитетной организации, чтобы поддерживать дисциплину среди наймитов.

А в 1420 году, когда псковичи в очередной раз «наяша мастеров: Феодора и дружину его – побивати[9] церковь святая Троица свинцом, новыми досками», то оказалось, что никто в братстве упомянутые свинцовые доски лить не умеет. Обратились за специалистом за кордон, в Новгород – безрезультатно. Послали в немецкий Юрьев, но «погании не даша мастера». Пришлось поклониться в ноги Московскому митрополиту Фотию. Тот отпустил во Псков своего умельца, который и «научи Фёдора мастера» этому сложному делу. Времени было потеряно немало, так что братству пришлось поторопиться с работами. Но к Новому году, который начинался тогда 1 сентября, подряд был исполнен[10].

Старейшины и начальники

Немногое можно сказать и о том, как управлялись дружины.

К 11 веку относится предание о князе Изяславе Ярославиче, который, «пришед в един день [в Вышгород под Киевом], виде церковь святую ветху сущу, призвав СТАРЕЙШИНУ древоделям [и] повеле ему церковь возградити […] Старейшина ту абие собра ВСЯ СУЩАЯ ПОД НИМ ДРЕВОДЕЛЯ, скончав же повеленное ему от благовернаго, и в мале дний возгради [церковь] на назнаменане месте»[11].

Известно объединение строителей-городников в том же Вышгороде: «бяше человек [в] Вышегороде СТАРЕЙ ОГОРОДНИКОМ, зовемь бяше Жьдан по мирскому, а в крещении Никола»[12].

Летописные известия из 14 века повествуют о братствах иконописцев: «Початы быша подписывати на Москве две церкви каменны – святой Богородицы подписывали Грецы – митрополичьи писцы, а святого Михаила – Русские писцы Великого князя Симеона Ивановича; в них же СТАРЕЙШИНЫ и НАЧАЛЬНИЦЫ иконописцем Захария, Иосиф, Николай и прочая ДРУЖИНА их». В 1338 году в Новгороде встречаем грека Исаию «С ДРУГИ», которым архиепископ Василий Калика также поручил расписывать церковь[13].

Известно, что ходом работ у плотников руководил строитель – видимо, он же старейшина братства. При этом строитель имел право запретить рабочему отлучаться со стройки. Рабочий же, как и столетия спустя, стремился не вовремя, «без времене», улизнуть в «вежю или виницу», то есть в трактир[14].

Resume: Что же такое дружина

Из вышесказанного следует несколько выводов:

• дружина представляла собой устойчивое объединение мастеров одной профессии и выполняла сложные работы по найму, имея запас собственных материалов;
• ареал распространения – крупнейшие города Северной Руси: Москва, Новгород, Псков, а также Киев;
• возглавлялась старейшиной, выборным лицом, власть которого распространялась на сущих под ним мастеров не только во время работ, но и между ними;
• обращает на себя внимание сходство понятий в названиях: старейшина – с други в дружине; старшина – со товарищи в артели.

Это позволяет усматривать в ремесленной дружине 11-15 веков прямую предшественницу позднейшей артели.

Вот, собственно, и все, что можно сказать об этих древнейших профессиональных обществах русских ремесленников.

Должники

Дружины и сменившие их артели принципиально друг от друга не отличались. И те, и другие нанимались по договору и, следовательно, признавались самыми разными контрагентами. О князьях, городах и архиереях я уже говорил. Кроме них, таковыми были крестьянские общины, монастыри, купцы, бояре, дворяне.

Артель же сольвычегодских охотников («Ондрюшка Яровой с товарыщи») в 1623 году подрядилась у ЦАРЯ Михаила Фёдоровича построить острог (укреплённый городок). Начали работы и вдруг… исчезли. То ли разбежались, недовольные чиновными проделками, то ли подверглись разбойному нападению. Так или иначе, сохранилась царская грамота сольвычегодскому воеводе Чичерину, коему было Высочайше повелено провести следствие (учинить расспрос охотникам) о причинах недостройки острога. И, коли выяснится вина Ярового с ребятами, взыскать с них (кого найдут) оговорённый штраф[15]. Чем дело кончилось, не известно.

А с должников деньги тогда выколачивались в прямом смысле слова – палками.

Один за всех

Подобно средневековому цеху, артель отвечала перед нанимателем или заказчиком круговой порукой.

Так, 11 вологодских кузнецов в 1648 году обязались перед пушкарём Иваном Аталыковым отправиться к «Государеву ствольному делу» в Москву, причём вести себя в дороге исправно, «не пить, не бражничать, друг друга не покинуть», чтобы прибыть на место в означенный срок. Ответственность за явку лежала на тех, кто будет в лицах[16].

Вот в чём старинный смысл пословицы: один (заступается и ОТВЕЧАЕТ) за всех, все (то же самое) за одного.

Не в одни ворота

Однако и наниматель нёс обязательства.

Вот что гарантировалось артели ярыжных (судорабочих; артель бралась «идти в тяге», то есть тянуть струг вверх по Волге, от Самары до Лыскова) по договору с «прикащиком Васильем Обросимовым» (1642 год).

Последний был не вправе заставлять их выгружать из судна соль и рыбу, не вправе вычитать у них деньги за лыка, канаты и пр. Если же судно не дойдёт до Лыскова по случаю «заморозов», то ярыжные всё равно должны получить сполна порядную сумму. При болезни кого-либо из товарищей хозяин обязался за свой счёт привезти его в ближайший город, но и больной должен был нанять за себя человека в тягу.

Помимо указанного, документ содержал и другие пункты: обязанности и ответственность артельщиков, сумму договора и пени[17], – которые современный юрист однозначно отнёс бы к условиям договора подряда. Что ж, в 17 веке коллективных договоров быть ещё не могло.

Молчание ягнят

В первой главе коллективной работы «Международное рабочее движение» кандидат исторических наук Н.М.Мещерякова рассказывала о ранних рабочих организациях. Коснулась Европы и, конечно, Америки, отметив, что «наиболее раннее известие об объединении рабочих в колониальный период США относится к 1684 г. Это был союз ломовых извозчиков Нью-Йорка». Казалось бы, тут ей кстати упомянуть и русские наёмные артели. В частности, ломовые (по 10-50 и более членов), в конце 17 столетия возившие товары между Москвой и Вологдой. Ведь у артелей и у тогдашних союзов на Западе было достаточно общих черт. Те и другие предварительно сообща договаривались о цене найма, распределяли между собой работу, занимались взаимопомощью. Чем же наши возчики хуже нью-йоркских?

Но молчит о русских ломовиках Мещерякова[18]. А вместе с нею молчит о русских рабочих союзах весь могучий коллектив академиков, докторов, историков и философов.

И получается: я пишу здесь О ТОМ, ЧЕГО НЕ БЫЛО.

Дикая страна

В 1720 году артель матросов – «Степан Соколов с товарыщи», работавшие на струге симбирского купца Василия Агафонова, в рейсе по Волге разошлись с купеческим приказчиком в оценке своего труда и остановили струг.

Тогда в России ещё никто не думал, что произведённая Стенькой Соколовым стачка – ужасный бунт и крамола. Никто не знал, что за стачку надо сурово карать. Никто не ведал, что есть самоё – СТАЧКА.

Поэтому конфликт был просто разобран в крепостной конторе ближайшего порта – Казани, причём артель и приказчик, «поговоря меж себя, помирилися», закрепив условия мировой в договорном письме.

Тут уместно будет вставить, что в Северной Америке первая зафиксированная стачка (тоже «бунт», как говорили тогда в Штатах) – подмастерьев-печатников в городе Филадельфия – относится к 1786 году[19]. А у нас не просто стачка, но стачка, организованная рабочим союзом. Да к тому же – завершившаяся подписанием договора.

Русь артельная

О распространённости в России артелей (наёмных и производительных) говорит хотя бы перечень профессий (по-русски – промыслов и ремесел), в которых эти артели встречались в 18-19 веках:

барочники (строители мелких судов), батраки, башмачники (сапожники), биржевые, бондари, бортники, булочники, бурлаки, бухгалтеры, валяльщики, ведерщики, верёвочники, ветошники, газетчики, горшечники, грузчики (штуры, биндюжники), гуртовые (перегонщики скота), дворники, дрягили, дужники, землекопы, зеркальщики, золотошвейки, извозчики (легковые и ломовые), иконописцы (богомазы), инженеры, калачницы, каменщики, камнетёсы, кассиры, кожевники, колесники, кондитеры, коноводы, конторщики, коробочники, косари, кружевницы, крючники, кузнецы, купоры, кушачницы, лапотники, лесорубы, литейщики, лодочники, ложкари, ломщики соли, лудильщики, маляры, маслоделы, матросы, медники, механики, мостильщики, мраморщики, музыканты (волынщики, балалаечники и др.), нарезыватели гребней, носильщики, обручники, овчинники, огородники, офени (ходебщики, щепетильники и др.), официанты, охотники (на дичь, на морского и лесного зверя), пастухи (чабаны), пахари, переводчики, печники, пильщики, плотники, плужники, портные, посыльные, прачки, продавцы, рогожники, рудокопы, рыболовы (забродчики), сверловщики, серебряники, скорняки, слесари, старатели, стекольщики, столяры, сторожа, сукновалы, счетоводы, сыровары, токари, точильщики, трубочисты, угольщики, художники, часовщики, чернорабочие, чумаки, шапочники, шерстобиты, шорники, штукатуры, электромеханики, ярыжные (судорабочие), ящичники[20]…

Приведённый список неполон.

Не по зубам

На протяжении веков артели представляли собою вольные объединения со свободным входом и выходом участников, без уставов, без единой системы обучения ремеслу. Помимо бесспорных преимуществ, это влекло и ряд крупных недостатков: из-за отсутствия монополии на профессию ремесло теряло в качестве; неразвитость ученичества вела порой к утрате навыков и прекращению промысла; заказчик или работодатель не получали всех возможных выгод, которые можно было бы получить от подконтрольных обществу артелей. Наконец, русские наёмные братства не платили налогов. Иными словами, артельное движение не было ограничено сословными/корпоративными рамками. Это отличало артели от европейских ремесленных цехов и гильдий, и Император Павел Первый вознамерился сии различия, понимаемые им, конечно, как непорядок, устранить.

Изданный Павлом в 1799 году «Устав цехов» предусматривал цеха трёх видов: Ремесленные, о которых речь пойдет во 2-м разделе, а также Служебные и Рабочие. К служебным цехам должны были принадлежать «те, кои за положенную на известное время плату, кому-либо служить или работать желают», а именно: камердинеры, спальники, дворецкие, ливрейные слуги, служанки, белошвеи, прачки, кучеры, гребцы и прочие. К рабочим цехам приписывались «те, кои производят за условленную цену такие работы, для отправления которых особых мастерских учреждать нет надобности, или кои промысел свой на открытом воздухе отправляют».

Каждый служебный и рабочий цех получал широкую внутреннюю автономию с выборной управой-исполкомом (алтерманы во главе с ремесленным главой), кассой, представительством в городском Магистрате, обязательствами платить налоги, учитывать все договора найма, а также надзирать за качеством услуг/работ и ученичеством. Рабочие цеха подразделялись на артели, внутренняя демократическая структура которых сохранялась в неприкосновенном виде. Вместе с тем, Устав вводил учёт цехом состава артелей, ограничивал ротацию артельщиков и конкуренцию между артелями, описывал порядок отправления ими работ.

Однако попытка Павла облагородить артельное движение, создав особые, служебное и рабочее сословия, не удалась: объединению слуг, видимо, воспрепятствовало дворянство; для огромного же, нищего большинства рабочих цеховые сборы оказались непосильными. Невозможным для властей оказалось и охватить контролем всю артельную вольницу на великих российских просторах. Поэтому уже через три года новый Император, Александр Первый, цеховой сбор с рабочих артелей отменил, а Служебные и Рабочие цеха – распустил[21].

Так артель НЕ превратилась в цех. Выбрав таким образом свою, особую судьбу.

Клуб

С.И. Пономарёв рисует такую картинку из 19 века[22].

На Оренбургскую ломовую биржу, то есть на сходку извозчиков, пришёл наниматель и начинает торговаться. Вокруг собирается извозчичья артель, причём все члены её (русские и татары, молодежь и старики) – заодно, все стараются не сбить цены. После того, как соглашение достигнуто, артельщики начинают бросать жребий (конаться на монетках, кнутах и т.п.). Наниматель отдаётся, таким образом, на счастливого. Но если по ходу работы наниматель счастливца обидит – за последнего заступится вся артель.

Эта ломовая биржа – прямой аналог «товарищеских сходок» и «профессиональных клубов», бывших мамами и папами современных профсоюзов Европы. А в Оренбурге не просто биржа – там артель, которая сама – заправский профсоюз.

Но наши историки о русском опыте писали только так: в царской России «создание рабочих организаций не допускалось»[23]. Вот я и озаглавил свою книжку: О ТОМ, ЧЕГО НЕ БЫЛО.

Как в Европе

Старшой или десятник в вятских плотницких артелях имел права подрядчика (артель звала его дяденькой). Он распоряжался трудовым процессом, причём артель выдавала ему сажень, с которой он ходил и которой грозился на ослушников и малолеток. Дяденька – важная птица, и ему не только еду готовили отдельно, но иногда продавали стряпуху (матку), с которой он получал исключительное право спать.

Однако, если дяденька плохо кормит, то артель его БЬЁТ. Когда плохо поит водкой – артель БАСТУЕТ. Начинают стачку так: в понедельник стукают топором в бревно со словами: «Ох, матушка работа, скоро ли придёт суббота». Пока дяденька не напоит и не ублажит (трезвость – не единственная к нему претензия), о работе никто не вспомнит. Что поделаешь, обычай.

Атом станет занятней, если вспомнить о европейских союзах подмастерьев. Целый ворох параллелей! Там тоже цеховая харчевня с матерью во главе, тоже ритуалы, знаки отличия и символы власти (посохи, звания), право замужества для вдовы или матери только за члена союза и т.д.[24]

Почётная обязанность

В иных артелях обязанности и права вожака были немногочисленны.

У извозчиков медеплавильного завода Пашкова (Уфимской губернии) и на Каргаменских рудниках труд старшого заключался в том, чтобы указывать места кормёжки, назначать караульных по ночам, определять очередь, кому ехать впереди (первая лошадь быстрее устаёт). И – всё. Ни копейки вознаграждения, никаких особых прав. Работа старшого была просто ПОЧЁТНЫМ ДЕЛОМ[25]. Впрочем, одно право она давала – авторитет.

Расправа

Своего провинившегося наказывали не шибко. Ругали (страмили) всем миром, давали постыдные прозвища (например, у возчиков рыбАка – это тот, кто перехватил, срыбачил клиента. Кличка страшно позорная). Если вина крупнее, – могли угостить кнутом. А то накинут бедняге на голову рогожу или мешок из-под овса и гуртом колотят. Наказанный не мстит – он ведь и не знает, кто именно его бил.

Сурово обходились с разбойниками. Скажем, в далёкой дороге артель возчиков отбилась от нападения ватаги лихих ребят, а кое-кого из них взяла в плен. Что делать? Везти к начальству, кормить своим харчем да ещё караулить? Да что он – родной, что ли! Убить? Нет уж, увольте! Не душегубы.

Поэтому пленных калечили. К примеру, в Пермском крае кнутовищем перемешивали кишки, сажали на кол кнута, отбивали обухом пятки…

Артельным делом было наказать и молчать. Строго хранить в тайне расправу[26].

Для души

Делу, конечно, время, но и потехе час. Этот вопрос, как и всё в артели, решалось сходкой и полюбовно.

Так, плотницкая артель на общие средства покупала гармонику. Для игры на ней (кому МУЗЫКАНИТЬ): в будни – устанавливалась очередь, а по праздникам – конались на палке или на плотничьей тесёмке[27].

Тут тебе и профсоюзное имущество, и культработа!

Сухо и удобно

В отношениях с работодателем наёмная артель была значимым стабилизирующим фактором, так как удерживала от невыполнения принятых по договору обязательств как своих членов (за счёт круговой поруки), так и нанимателя (общепризнанный статус артели, способность к согласованным совместным действиям). Поэтому государство артельную организацию поддерживало.

Так, введённое в 1836 году, после путешествия Николая Первого по Волге, «Положение о взаимных правах судохозяев, или судопромышленников и бурлаков, или судорабочих» обязывало последних наниматься не иначе как артелью (§ 10), самостоятельно выбирая из своей среды приказчика/старосту (§ 12). При этом Положение вводило ряд обязательств для хозяина (которые раньше артели приходилось включать в договор). В частности, он должен был завести особую прошнурованную тетрадь, в которую делались подробные записи о каждом заключённом с бурлаками договоре (§§ 3-5, 24). Получившего на работе увечье хозяин обязывался вознаградить, в случае же смерти рабочего – отослать компенсацию его наследникам. Больных – сдавать под расписку на руки начальнику или старшому того места, где оставлен больной, и заплатить за его содержание и путь домой (§§ 15-17). Вводились система взаимных штрафов и гарантии при расчётах, причём наниматель гарантировал оплату своим имуществом, а артельщики, при невыполнении ими договора, – отработкой (§§ 29-31). Наконец, смотритель у пристани (как представитель местной власти) обязывался надзирать за соблюдением правил для предупреждения взаимных обид артели и хозяина (§ 32)[28].

Артели оказались настолько удобной формой организации наёмных работников, что продержались в речном и местном транспорте вплоть до середины 20 века.

Из донесения начальника Полицейского управления Санкт-Петербурго-Московской железной дороги полковника Тизенгуазена от 9 июля 1850 года[29]: «5 числа сего месяца в 10 часов утра сбежали с пункта работ при р[азъезде?] Алешинко, Новгородской губ[ернии], Валдайского у[езда], рабочие […] в числе 80 человек по невыдаче им подрядчиками Кузьминым и КО, 1 числа июля заработной платы и [в связи с этим доношу,] что Корпуса жандармов поручик Анисимов с унтер-офицером Семенцом и приказчиком подрядчиков Мошенским, отправился за ними в погоню, настигнув их в 15-ти верстах, где они расположились отдыхать, начал убеждать их возвратиться на место работ, объявив при том, что деньги будут тотчас им выданы, но все рабочие, вооружённые дубинками, крикнув ура, двинулись вперёд, увидев же, что Анисимов их преследует, свернули в болото. Между тем, поручик Анисимов, оставшись на дороге в лесу, успев остановить СТАРОСТУ артели, уговаривал его убедить рабочих возвратиться, но они, увидев своего старосту, стоявшего у тарантаса, закричали ему: ты нам изменил – и бросясь к нему, сбили с ног и начали жестоко его бить. Когда Анисимов, видя такое ожесточение рабочих, хотел остановить это буйство, то в это самое время один из них нанёс ему столь сильный удар дубиною, что он упал без чувств, и вся артель закричала: выпрячь лошадей, побьём всех их, но унтер-офицер Семенец и ямщик, поспешно подняв Анисимова и положив в тарантас, уехали в деревню Едрово, где Анисимову сделано было кровопускание. О происшествии этом известили местного станового пристава для принятия нужных мер к удержанию артели. Один из рабочих, пойманный приказчиком Мошенским, показал, что он был послан от артели к другой, находящейся близ дер[евни] Кузнецовой, для объявления ей, что они уже бежали и чтоб они так же не мешкали, но как они не приняли этого предложения, то он, возвратясь на работу и не застав уже своей артели, отправился их догонять, и что бежавшая артель должна итти на г[ород] Осташков, почему полковник Виланд приказал Мошенскому ехать туда для удержания артели с тем, чтобы он, в случае успеха, употребил старание захватить по крайней мере замеченного в лицо, одним только им, главного зачинщика, нанёсшего удар Анисимову. Сообщив вместе с сим г.г. [господам] гражданским губернаторам […] о приостановлении означенной артели рабочих и о возвращении их на место работ […] с задержанием зачинщика в остроге, – честь имею донести о сём Вашему Сиятельству».

Примечание: Тизенгаузен хотел судить покушавшегося на Анисимова рабочего военным судом в присутствии представителей от других артелей. Но поймать его не удалось, расследование дела затянулось и кончилось ничем.

Фантастика

Летом 1867 года на Сестрорецкий завод (под Петербургом) устроился выборгский обыватель Молленен, авансом попросив 6 рублей серебром. Деньги ему выдали, но Молленен отплатил чёрной неблагодарностью. Как указывал управляющий заводом Лилиенфельд в жалобе мировому судье, злокозненный финн «вместо того чтоб приступить на следующий день к работе, взволновал целую артель своих земляков… так что вся артель эта, состоящая из 16 человек, отказалась от работы». Управляющий просил судью сделать с Молленена «законное взыскание», а заодно отнять у него 6 рублей. Весьма любопытно, что к артели у Лилиенфельда претензий не было – наверное, кончили дело миром.

Да только судья Ушаков не бросился тут же творить расправу, но предложил управляющему «представить в дополнение к сему прошению факты к обвинению Молленена в том, что он действительно волновал прочих работников, без чего я НЕ ВПРАВЕ делать с него взыскание»[30].

Скорее всего, подстрекатель остался ненаказанным. Потому что ведь для этого нужно было, чтобы артель своего выдала. А это уже – из области фантастики.

 

 

Азовское дело

Крестьяне-щетинщики Устюга нанимались к купцам артелями, и каждый из хозяев расплачивался с ними по обещанию, «как другие». Щетинщики это туманное условие обычно принимали, так как разница в плате была незначительной. Но на сей раз – а дело было в январе 1872 года – вышел изъян: все купцы определили расценку по-разному (от 1 рубля 20 копеек до 1 рубля 50 копеек за пуд щетины).

Щетинщики заволновались, а артель купца Красильникова стала даже упрекать головку/старосту артели купца Азова, у которого расценка была самой низкой, в предательстве: дескать, подбили всем плату. Пристыженные азовцы забастовали, потребовав от хозяина поднять тариф до общего уровня. Скоро к ним присоединились и красильниковцы. Местные полицейские перепугались: стачка недавно была признана властями новым для России, завезённым из Европы разрушительным явлением. Поэтому головку красильниковцев и тех, кто вёл переговоры между артелями, посадили в участок. Да скоро выпустили. И вот почему.

Как выяснил губернский советник, никто посторонний артельщиков к стачке не подбивал. Купцы же сами были виноваты в том, что толком не договорились с крестьянами и между собою о плате. В результате разбирательства, Азов и Красильников подняли расценку (один до полутора рублей, второй на 15 копеек больше), а губернатор решил, что наказывать щетинщиков не за что. Ведь по закону (статья 1358 Уложения о наказаниях), разъяснённому в 1866 году специальной комиссией Штакельберга, стачкой считался сговор (с прекращением работ) с целью добиться возвышения уже установленной договором платы. В данном случае никакой платы определено не было, следовательно, прекращение работ щетинщиками… НЕ ЕСТЬ СТАЧКА! И дело с концом[32].

У дальнобоев

В Малороссии артели чумаков-извозчиков вписывали в договор следующие условия: задаток до 3/4 провозной платы, безответственность за 1% товара, оплата простоя. Последнее интересно: хозяин обязан был отправить артель с товаром на следующий же день после заключения договора. Или – на третий день, но «кроме воскресенья, табельных[35]и ненастных дней».

И в конце – заверения сторон: «ручаемось и подписуемось»[36].

Легализация

Закон от 1 июня 1902 года значительно упорядочил артельную жизнь.

Впервые появилось чёткое, с юридической точки зрения, понятие артели. Ею (в законе – артелью трудовою) теперь признавалось «товарищество, образовавшееся для производства определённых работ или промыслов, а также для отправления служб и должностей, личным трудом участников, за общий их счёт и с круговою их порукою». Артель приобретала права юридического лица (ст. 12), имущество и капиталы её не могли быть обращены «на удовлетворение взысканий по личным долгам и обязательствам отдельных её членов» (ст. 22), а выбывшему или исключённому члену гарантировался возврат «числящихся на его счёте сумм» (ст. 25)[37]

С введением же таких принципов, как управление артелью общим собранием (ст. 13), равенство членских взносов, ограничение наёмного труда и заработок, «соразмерный с участием каждого в работах артели личным трудом» (ст. 17), – новый закон гарантировал артельщикам все прелести самоуправления.

Защитные, то есть профсоюзные, функции артели запрещены не были. Но все конфликты с нанимателем или заказчиком могли теперь разрешаться только через суд (ст. 12).

В связи с последним, а также с расширением отношений личного найма, ареал распространения наёмных артелей в России неуклонно дробился и сокращался. Впрочем, и до 1917 года, и позже последние продолжали существовать в целом ряде отраслей (строительство, транспорт, сфера обслуживания, ремёсла).

Resume: Что такое наёмная артель?

В заключение раздела дам небольшую итоговую справку. Итак, наёмная артель – объединение наёмных работников, представляющее собою складчину трудом и капиталом (инструмент, деньги, имущество) с участием в общих доходах и общей ответственностью (круговой порукой). Нанималась на объёмы работ, на срок и бессрочно. Выполняла следующие функции:

• организующую (совместные труд, отдых и ведение хозяйства),
• обучающую (ремеслу),
• страховую (взаимопомощь внутри, солидарность вовне),
• посредническую (переговоры и соглашения с работодателем),
• защитную (от конкурентов квалификацией, расценками и кулаками, от работодателя стачкой и судом).

Артель (и её предшественница – дружина) существовала на Руси в различных ремёслах и промыслах по крайней мере с 11 века. Действовала на основе обычного права, гражданского законодательства. Как особое юридическое понятие зафиксирована с 1799 года – в «Уставе цехов» и ряде специальных Положений. Тогда же, в 1799-1802 годах, была предпринята неудачная попытка включить артель в состав сословных Рабочих цехов. В 1902 году принято «Положение об артелях трудовых», давшее артели права юридического лица и объединившее в одну категорию наёмные и производственные артели (о последних смотрите раздел «На началах добра и истины»).

Наравне с цехами/гильдиями в Европе, русская наёмная/трудовая артель была прямой предшественницей ряда позднейших профессиональных союзов. Так, русские союзы строителей и грузчиков после 1905 года долго строились на основе артелей.

После Революции 1917 года артель потеряла юридический статус, а в годы гражданской войны подверглась преследованиям со стороны Советской власти. К концу 1920-х наёмные артели были ликвидированы путем перевода на устав промысловых артелей, то есть производственных кооперативов, которые имели неделимую обобществлённую собственность на средства производства и производимую продукцию (раньше из артели можно было выйти со своим паем). Наибольшее число преобразованных артелей сосредоточились в Лесной, Лесопромысловой и Инвалидной промкооперациях РСФСР[38].

Наёмная артель возродилась в 1960-е годы в виде бригад шабашников, пережила советскую эпоху и благополучно существует в нынешней России. В статье 107 действующего с 1 января 1995 года Гражданского кодекса РФ предусмотрено выполнение работ наёмной артелью, называемой также производственным кооперативом.

Из современных профсоюзов, имеющих опыт организации наёмных артелей («профессиональных групп», входящих в профсоюз), могу назвать питерскую «Независимость».

---