Фрагмент передачи "Особое мнение" на радиостанции "Эхо Москвы" 2 мая 2018 г.

«[…]

А.Соломин

― Первомайские праздники у нас сейчас. Шествия были вчера. Вы не присоединялись и к какому из них?

А.Кураев

― Я бы с удовольствием посмотрел трансляцию новосибирской монстрации. Там колонна демонстрантов прошла. Мне кажется, единственное, что было живое, интересное в этот день в этих колоннах.

А то, что показывали кремлевские каналы на Красной площади, откровенно и цинично пробуждая ностальгию брежневско-хрущевских лет и картинкой, и лозунгами, и интонациями и голосами дикторов даже, и музыкой и прочим, — вот это было, конечно, очень цинично и позорно. То есть это была демонстрация национального позора. Иначе назвать это нельзя.

Дело в том, что сама история Первомая – это история, действительно, революционная. Да, есть реальные проблемы классового, социального неравенства. Они есть. Есть проблемы несправедливой оплаты труда. Есть проблемы, простите, просто безбожной организации этого самого труда, когда человек ежедневно рискует своим здоровьем и жизнью на работе. Всё это было в XIX веке, все это стало потихонечку убавляться, умаляться в 20-м столетии под влиянием реального профсоюзного рабочего движения и рабочих партий в разных странах мира. Это факт.

И 1 мая и демонстрации 1 мая – это всегда демонстрации протеста. И только у нас, когда официальные революционеры официально 70 лет правили советской страншй – это главная шизофрения советской идеологии: у власти якобы находится якобы революционная партия, которая при этом поет: «Есть у революции начало, нет у революции конца», — и вот эти революционеры, соответственно, встречают революционную демонстрацию, которая приветственно машет им ручками, а они ей отвечают с Мавзолея.

А.Соломин

― То есть если это шествие, празднующее победившую революцию пролетариата, почему, в чем здесь противоречие?

А.Кураев

― Ах у нас НРЗБ победивший пролетариат сейчас. Я не знал.

А.Соломин

― Сейчас нет, возможно.

А.Кураев

― Да и, честно говоря, пролетариат был скорее пострадавшей стороной, а тоже не победившей. Потому что в 30-е годы уж точно, такие условия труда и такие законы появились, которых в царские времена на худших заводах и фабриках не было. И закон «о колосках» и много чего такого. И, тем не менее, цинично… особенно последние годы было совсем цинично, когда, как пел Ким по этому поводу, «интеллигенты и милиционеры единство демонстрируют свое» в этот день.

И мы 1 мая на экранах телевизоров видели то же самое: интеллигентов и милиционеров. Люди, явно в большинстве своем согнанные с предприятий, со своих контор, несущие одинаковые транспаранты. Ничего авторского, ничего живого. И никаких требований. И рядом с этим выступает товарищ – как его, Шмаков, Жмаков? – который… простите, иначе, как проститутка назвать его не могу, достаточно дорогостоящая. Лидер независимых профсоюзов. От кого они не зависят? От рабочих точно не зависят. А от Кремля зависят. От олигархов зависят. Где хоть одна серьезная акция, которую ты провел со своими профсоюзами?

Мы с советских еще времен помним, был какой-то замечательный фильм 4-серийный советский про убийство одного профсоюзного американского деятеля – хороший детектив типа «Бегство мистера Кинли» или что-то такое, — там очень хорошо в этом фильме была показано – по американскому роману был поставлен этот фильм – технология скупки олигархами профсоюзных лидеров, чтобы он были управляемы вручную. То есть на митингах они говорят горячо и замечательно: «Долой!.. Даешь!..» и так далее, а на самом деле в нужную минуту… Как Жириновский у нас в одних аудиториях: «Долой кремлевских олигархов!» и так далее, но когда надо всегда голосует так, как скажет Кремль.

Точно так же эти профсоюзы. Ведь уж в какой стране должны бы быть забастовки, так это у нас, потому что у нас больше, чем где бы то ни было в цивилизованном мире разрыв между доходами управленцев или доходами синих воротничков, доходами владельцев бизнеса и доходами реально работающих людей. И эта социальная несправедливость не вызывает недоумения ни у церкви, ни у профсоюзов, и даже ни у о коммунистов.

А.Соломин

― Вы могли бы представить себе представителя церкви на этом марше протестном?

А.Кураев

― Нынешней церкви – нет. А, в принципе, почему бы и нет? Вполне возможно.

А.Соломин

― Священнослужители и рабочие – между ними много общего?

А.Кураев

― Я думаю, что должно быть много общего. Это вопрос самовыбора и самоощущения священника. Вот у священника его храм – в рабочем районе. Конечно же, он может подружиться с каким-нибудь местным олигархом, и у него все будет хорошо, и ему будут золотить купола и всё прочее. Но есть другой вариант, что он может реально выслушивать и видеть боль рабочих и их жен, печальные судьбы их детей.

А.Соломин

― Ну, как любого человека.

А.Кураев

― И может сочувствовать им и, в том числе, помогать.

А.Соломин

― Он же не должен, наверное, делать разницы между олигархом и рабочим в данном случае, если человек к нему приходит?

А.Кураев

― Должен. Почему? А простите, если к священнику приходит на исповедь, скажем, ребенок или подросток. Он должен разделять? Должен, потому что разные вопросы, разные грехи, разные возможности. Одно дело опять же исповедь старик и исповедь молодого человека, разговор с семейной женщиной, матерью детей – у нее один могут быть грехи и зона ответственности. И другой вопрос – просто девчонка, девушка…

А.Соломин

― Хорошо, я уточню. Должен ли он делать разницу в том… олигарху грехи должны отпускаться тяжелее? То есть не так легко, скажем?..

А.Кураев

― Я думаю, что он его должен, во-первых, спрашивать о его олигархических грехах, а не только о том, нарушал ли он пост в среду и пятницу и не ругался ли матом. Потому что, конечно, олигарх может прийти и исповедаться в обычных грехах…

А.Соломин

― Это какие грехи – олигархические?

А.Кураев

― Задержка зарплаты рабочим, например.

А.Соломин

― Это грех?

А.Кураев

― Грех. В Библии сказано, что это грех, который вопиет к Богу прямо, божьего суда требует немедленно – задержка зарплаты рабочим. Это наравне с убийством, кровосмешением и гомосексуализмом. Там короткий перечень таких грехов, меньше чем 10 этих грехов, которые вопиют к небу об отмщении.

А.Соломин

― А как он там формулируется правильно?

А.Кураев

― Ну, так и формулируется: Удержание мзды наемнику. Или, скажем, фискальные грехи: обман государства…

А.Соломин

― Неуплата налогов.

А.Кураев

― Да. Я думаю, рабочего бесполезно об этом спрашивать. А олигарха почему бы не спросить? А коррупция, а подкуп?

А.Соломин

― У нас, кстати, очень много наемных сотрудников получают серую зарплату в серых конвертах до сих пор. Это грех?

А.Кураев

― Это формально, может быть, и одно и то же, но для наемного сотрудника – это одно, а для того, кто…

А.Соломин

― Простительно…

А.Кураев

― В больше степени простительно, по крайней мере, на совесть ему не стоит давить в этом случае. А вот когда речь идет о владельце бизнеса, здесь всё серьезно.

А.Соломин

― Потому что он ответственен.

А.Кураев

― Да, конечно. Коррупция опять же, подкуп чиновников. Потому что совсем не то же самое, что дать тысячу рублей гаишнику. Хотя формально вроде бы одно и то же.

А.Соломин

― А у нас многие коррупционеры приходят в церковь и просят о прощении?

А.Кураев

― Я не знаю, я же их не исповедую. Приходят-то многие, только, боюсь, каются они в том, что пили молочко по пятницам, а не в том, о чем я сейчас говорю.

А.Соломин

― Может быть, они сами не считают себя коррупционерами?

А.Кураев

― А задача духовника обычно всегда в этом и состоит. И ребенок тоже далеко не все считает грехом из того, что церковь считает грехом, или родители его считают грехом. И поэтому ребенка в воскресной школе и прихожанина, бывает, нужно убедить посмотреть на себя немножко другими глазами, не как не героя, а как не некую иную субстанции. Так что здесь это пасторский долг духовника. Но я убежден, что наши священники – обычно это епископы, которые общаются с богатыми людьми, — они предпочитают эти темы не затрагивать.

А.Соломин

― Почему? Чтобы не терять золотые купола?

А.Кураев

― Да. Зачем же спонсора отгонять от себя? А формально вроде бы да: я спросил по обычному опроснику…

А.Соломин

― Если будет человек, который все-таки пойдет по тому пути, который вы обозначили, и не будет смотреть не его спонсорство потенциальное или уже действующее, ему что-то будет за это вот в действующей иерархии?

А.Кураев

― Может быть, да. Может быть, потому что этот олигарх может побежать жаловаться епископу, а для епископа, естественно, важнее дружба с олигархом, чем какой-то там поп, который портит его отношения с власть имущими. Как однажды прошипел мне патриарх в день Пасхи 2009 года: «Не портите мне отношения с Фурсенко» — тогдашним министром образования.

А.Соломин

― Это следствием чего было?

А.Кураев

― А то, что я активно писал о том, что Министерство образования административный ресурс задействовало для того, чтобы как можно меньше школ избрало Основы православной культуры, а голосовали бы в пользу Основ светской этики. Причем патриарх потом и сам об этом говорил. Факты были совершенно очевидные, но тем не менее. Это была очень важная фраза, не портить отношения пусть даже с таким чиновником, как Фурсенко.

А.Соломин

― А вы в данном случае не выступали как лоббист?

А.Кураев

― Чего? Естественно выступал. Лоббист церковных, в том числе, интересов. Причем, я делал то, что патриарх мне и поручил делать. Так что это была прямая зона моей ответственности в том году. Потому что я писал учебник этот самый для школ и так далее. Ну, ладно. Просто это маленькая деталь, которую не стоило бы вспоминать, если бы это не было таким каноном по большому счету нашего архипасторства. То есть, конечно, если дружба с губернатором или ректором градообразующего завода – это гораздо важнее для местного епископа, чем какой-то поп, который за какую-то духовность ратует.

А.Соломин

― В церкви существует какой-то свой аналог профсоюза, профсоюзного движения?

А.Кураев

― Это вопрос. Все-таки нельзя исключать, что не появятся священники, у которых совесть устроена иначе, и они будут реагировать на боль рабочего люда. И будут с ним. Плюс к этому умный по-настоящему епископ, он бы стал поддерживать таких священников. В конце концов, католическая церковь в свое время именно так в 60-е годы остановила рост влияния компартии во Франции и Италии. Там было целое движение: «Священники – на заводы». То есть священники шли, устраивались сами на заводах.

А.Соломин

― У вас, кстати, тоже, по-моему, есть специальность — токарь вы, по-моему?

А.Кураев

― Да, я токарь второго разряда по диплому.

А.Соломин

― Это не основная рабочая профессия?

А.Кураев

― Рабочая профессия основная. То есть после этого я и другие профессии осваивал, но первая профессия, которую я освоил, которая была сертифицирована, — именно эта.

А.Соломин

― Пригодилась?

А.Кураев

― Я думаю, в жизни, так или иначе, пригождается всё. Запах цеха я знаю, по крайней мере. Что такое «заводская проходная, что в люди вывела меня» — это я помню.

А.Соломин

― Андрей Кураев в студии радиостанции «Эхо Москвы». Меня зовут Алексей Соломин. Мы сделаем еще один перерыв и вернемся сразу после него.

[…]»

Источник: Сайт «Эха Москвы»: https://echo.msk.ru/programs/personalno/2194342-echo/