История профсоюзов

Айнзафт С. Первый этап профессионального движения в России (1905-07). Вып. 1

Большаков В.П. О том, чего не было

Большаков В.П. Что ты можешь противопоставить хозяину

Бухбиндер Н.А. Зубатовщина и рабочее движение в России

Вольский А. Умственный рабочий. - Междунар. Лит. Содр-во, 1968

Галили З. Лидеры меньшевиков в русской революции

Гарви П.А. Профсоюзы и кооперация после революции (1917-1921)

Дмитревский В.И. Пятницкий

Дойков Ю.В. А.А. Евдокимов: Судьба пророка в России

Железные люди железной дороги

Ионов И.Н. Профсоюзы рабочих Москвы в революции 1905-1907 гг.

Краткая история стачки текстильщиков Иваново-Кинешемской Промышленной Области

ЛИИЖТ на службе Родины. - Л., 1984

Магистраль имени Октября. - М., 1990

Никишин А. 20 лет азербайджанских горнорабочих. - Баку, 1926

Носач В.И. Профсоюзы России: драматические уроки. 1917-1921 гг.

Носач В.И., Зверева Н.Д. Расстрельные 30-е годы и профсоюзы.

Поспеловский Д.В. На путях к рабочему праву

Рабочие - предприниматели - власть в XX веке. Часть 2

Сивайкин Е.А. Молодёжная политика профсоюзов...

Станкевич И.П. Базовый семинар для рядовых и новых членов профсоюза

Че-Ка. Материалы по деятельности чрезвычайных комиссий

Чураков Д.О. Бунтующие пролетарии

Шулятиков В.М. Трэд-юнионистская опасность. - М., 1907

Pirani S. The Russian Revolution in Retreat, 1920-24


/ Главная / Архивохранилище / Библиотека / Исследования и публицистика / Вольский А. Умственный рабочий. - Междунар. Лит. Содр-во, 1968

Второй год борьбы

2018-01-26

За что борется рабочий народ после того, как рухнул царский трон? Где тот враг, которого он так упорно преследует и осаждает, пытаясь его доканать? Чего хотят, к чему стремятся русские рабочие массы?

По низвержении царского самодержавия социалистические спасители пролетариата, вкупе со всей прочей буржуазией, всячески старались убедить рабочих, что единственной их заботой должно быть преобразование России в «свободное» демократическое государство на манер западноевропейского, укрепление его и защита от внешнего врага. Но рабочие массы скоро показали, что царскую власть они разрушали не для того, чтобы кровью своею попрежнему защищать российских грабителей и их богатства, не для того, чтобы вернуть им утерянные и завоёвывать новые владения, а для того, чтобы защитить себя от эксплуатации, избавиться от голодовок и двинуть вперёд борьбу с грабителями.

Когда при новом правительстве стали гнать в окопы не менее усердно, чем при царе, рабочие массы убедились, что новая власть, хоть она и республиканская и демократическая, и опирается на захваченные социалистами-оборонцами рабочие советы, есть тем не менее власть буржуазная, всё та же, что при царях, господская власть, повелевающая рабам охранять своих угнетателей, принуждающая миллионы гибнуть на войне, защищая богатства тех самых грабителей, против которых рабочий народ поднял своё восстание.

Рабочие массы объявили непримиримую борьбу новому демократическому государству. Но этот вызов неизбежно бил не только по русской республике, но и по всем государствам, затеявшим зверскую бойню, и прежде всего задевал почтенные демократии, которые для ведения войны заключили союз с царём. Этот вызов был брошен всему старому миру, всем высококультурным грабительским державам, которые опустошают мир, истребляют наилучшие силы человечества, обрекают на голод и вырождение целые народы.

Русский рабочий разгадал злодейские замыслы великодержавных разбойников, которые, пользуясь продолжительным упадком революционной борьбы рабочих, затеяли бойню, чтобы в крови утопить грядущую рабочую революцию. Тех самых рабочих, что клялись в единении и верности всемирной борьбе с эксплуатацией – заставили истреблять друг друга. Тех самых рабочих, которые мечтали о низвержении грабительского строя, принудили спасать этот строй ценою миллионов // (с. 357) загубленных жизней. Коронованные и республиканские разбойники решили разъединить народы морями крови, непреодолимыми стенами племенной ненависти предохранить грабительский мир от грозящей ему гибели, вернуть ему средневековую крепость.

Русский рабочий разбивает дьявольские планы угнетателей и призывает к восстанию рабочих всего мира. На фронте, вооружённые для борьбы с внешним врагом, рабочие массы совершают невиданную измену разбойничьему государству, топчут безбоязненно священнейшие заветы грабительского отечества, подают руку его врагам, начинают братание с целью немедленно прекратить варварскую бойню. В тылу, по всей стране с каждым днём растёт нападение на эксплуататоров: рабочими завоёвывается высшая плата, восьмичасовой рабочий день, обуздываются капиталисты в их самодержавии на фабриках и в мастерских.

Напрасны усилия социалистических опекунов пролетариата укрепить буржуазную власть против бунтующего народа своим собственным участием в правительстве. Выдвинутый ими социалистический диктатор своей злодейской и бессмысленной политикой наступления вызывает лишь контр-революционную корниловщину, приводящую в негодование всю Россию. Попытка демократического совещания образовать правительство исключительно из социалистов кончается фарсом и даёт лишь возможность вернуться к власти заядлым локаутчикам.

Гнев рабочего народа растёт. Вспыхивают повсюду аграрные бунты с обычным кличем рабов русской деревни: долой с земли помещиков! Но к стародавнему кличу присоединяется в городах новый могучий клич, общий рабочим всех стран: долой с фабрик и заводов всех буржуазных пиявок! Расправа с грабителями! – в этом стихийном стремлении объединяется рабочий народ всей России.

Большевистская партия верно учла силу назревшей революционной стихии и постаралась овладеть ею. Своим лозунгом: «вся власть советам!» - она определила по своему цель всенародного восстания и убедила массы, что советская власть будет властью рабочего класса и беднейших крестьян. Восторженно приветствовали рабочие захват большевиками центральной правительственной власти, крутые меры против буржуазных правителей, против богачей и саботирующей интеллигенции, решительные шаги к заключению мира, свержения господской офицерской касты, закрытие лживой буржуазной прессы, разгон учредительного собрания.

- Эти уж наверно расправятся со всеми эксплуататорами! Так думали массы и беззаветно доверились большевикам.

Буржуазия почувствовала смертельную опасность и двинула в бой все свои силы. Они оказались гораздо многочисленнее, гораздо внушительнее, чем предсказывала социалистическая, а значит и большевистская // (с. 358) программа. Врагами рабочего народа оказались не только капиталисты и помещики, не только явно буржуазные партии, но и все демократы, все социалисты, за исключением небольшой группы большевистской интеллигенции. Социалистические опекуны народа, эн-эсы и эс-эры, оказались свирепыми убийцами народа. В Москве, в Питере, в ставке, на Дону они вооружали и вдохновляли на борьбу с рабочими буржуазных сынков, белогвардейцев, юнкеров, офицеров.

Перед рабочим предстал новый, до сих пор укрывавшийся за социализмом, буржуазный класс, самый заядлый, самый цепкий паразит, образованный, надменный враг рабочей революции, саботирующая интеллигенция.

Не раз поколебались большевистские вожди при столкновении с организованным отпором буржуазного образованного общества. Но рабочие массы не дрогнули. Напротив, вырастающие всюду новые вражеские силы вдохновляли их лишь на более упорную борьбу, ибо становилось очевидным, что идёт борьба всех ограбленных против всех грабителей, всех рабов ручного труда против господствующего мира белоручек.

*     *     *

Рабочий народ в течение зимы по всей России обеспечил победу большевикам, дал полную возможность советской власти расправиться с эксплуататорами.

И что же? Оправдали ли большевики ожидания столь беззаветно верившего им народа? Увы! уже после двух, трёх месяцев большевистского хозяйничанья рабочие заметили, что расправа с эксплуататорами не подвигается вперёд. С капиталистами, хозяевами фабрик и заводов большевики не думали спешить, как со старыми чиновниками, судьями, офицерами.

Большевики наносили подчас жестокие обиды богачам, лишили помещиков и капиталистов голоса в управлении государством, но богатства буржуазии были затронуты лишь в незначительной степени. Так напр., советская власть разорила часть банкиров, т.е. тех капиталистов, у которых прибыль не создаётся, а лишь загребается и распределяется, часто в ущерб самим промышленникам и буржуазному обществу. Но те источники богатств, где прибыль непосредственно выкачивается из рабочих, за очень малыми исключениями, остаётся собственностью капиталистов. Советская власть не решается посягнуть на эту собственность и лишь ищет отговорок, чтобы оттягивать как можно дольше экспроприацию промышленников. Таким образом, основа буржуазного хозяйства, капиталистическая промышленность, не нарушалась: буржуазный строй не перестал существовать в России. // (с. 359)

Но, может быть, всё-таки, благодаря большевистской диктатуре и «рабочему контролю» на фабриках, стало улучшаться материальное положение рабочих масс? Ничуть! Заработная плата совсем не поднялась. При бешено растущей дороговизне, оплата труда значительно ниже, чем до октябрьского переворота. Даже самый влиятельный из профессиональных союзов, союз металлистов, не мог дождаться в течение трёх месяцев затребованного им ещё 1 октября обычного повышения ставок. Итак, даже прибавки по случаю дороговизны достаются рабочим в советской республике ничуть не легче, чем в республике Керенского и локаутчиков.

После февральского буржуазного переворота рабочая плата сильно повысилась и завоёван восьмичасовой рабочий день. После октябрьской пролетарской революции рабочие не получили ничего. Капиталистов локаутчиков зависть брала при виде железной хозяйской руки коммунистов, которые ловким манёвром предохранили себя от рабочих стачек и волнений.

Не в меньшей мере «пролетарская власть» показала свою железную хозяйскую руку по отношению к безработным. Согласно изданному декрету безработные должны были получать пособие из страховых касс, куда капиталисты обязаны были делать регулярные взносы. Но всю зиму никто об исполнении декрета не заботился, а пролетарская власть не считала нужным отпустить в кассу безработных из государственной казны ни гроша. Таким образом, до самой весны безработные никакого пособия ниоткуда не получали.

Когда на Россию обрушился голод, картина в «социалистическом отечестве» получилась та же, что и в отечестве буржуазном, что и при царе: рабочий народ пухнет с голоду, в столицах и в провинции среди бедноты свирепствуют эпидемии, а тут же о бок богачи и все привилегированные люди хоть немного и стеснены, всё же голода не ощущают, ибо для них всегда находится достаточное количество дорого стоющих продуктов, которыми можно заменить недостающий хлеб и другие дешёвые продукты, без которых не может обойтись рабочая семья.

Рабочий народ ждёт терпеливо месяц за месяцем, но в «социалистическом отечестве» равенство ничуть не приближается, подлинная расправа с богачами и господами не наступает.

- Вероятно, трудно наладить всё сразу! – думают одни, а другие уже успели совершенно разочароваться и махнули на всё рукой.

Вдруг раздаётся грозный окрик коммунистического хозяина: Железная дисциплина на фабриках! усиленный труд! трибуналы для «саботажников» рабочих! Вот из-за чего дело стоит: социалистическая власть делает всё возможное, но при озорстве и лени рабочих итти вперёд на верный провал нельзя. // (с. 360)

Этот грубый хозяйский окрик, эти благочестивые поучения «революционного» правительства о том, что вместо «додушения буржуазии» надо заняться «самодисциплинированием», весь этот скандальный «поворот» в марте месяце был предподнесён Москве, как подарок, с приездом совета народных комиссаров. Подарок этот, очевидно, не мог быть оставлен на прощание питерским рабочим, давно уже разочарованным и озлобленным; его надо было сохранить для более спокойных московских рабочих.

Не только рабочие с недоумением слушали неожиданный нагоняй своих коммунистических освободителей. Вся буржуазия ушам своим не верила. Но факт несомненный. Большевики бьют генеральный отбой. За своими вождями вся партия, все коммунистические ораторы и чиновники преподносят рабочим выговоры за леность. И буржуазия громко, весело расхохоталась. Увы! она хохотала над грозной большевистской революцией, перед которой недавно трепетала.

Большевистские правители в один прекрасный день пришли к выводу, что Россия совсем разучилась работать. И, словно самая обыкновенная буржуазная власть, коммунисты обрушиваются первым делом… на рабочих. Рабочие – это первые, которых надо подхлестнуть и заставить усиленно работать. Ну, а все белоручки, образованная буржуазия совсем не лодырничает? Не их ли первых следовало бы подхлёстывать и подгонять? Но образованных, учёных людей разве можно принуждать в их «работе мысли», в их умственном труде?

Своими стачками против рабочей диктатуры интеллигенция выторговала у большевиков привилегированное положение и свои жирные доходы. Теперь коммунисты больше не смеют, даже при желании, задобрить рабочих, заикаться об уравнении доходов интеллигента и рабочего. Теперь, напротив, за восьмичасовой труд рабочему полагаются выговоры за леность, а лёгкая шестичасовая работа белоручек в тёплых и чистых конторах, бюро и всяких учреждениях, при жирных, за счёт труда рабочего, окладах не заслуживает никакого упрёка. Это труд честный, безупречный.

Труд рабочего должен быть усилен, интенсифицирован, оплачиваем сдельно, чтобы лишняя копейка, упаси Бог, ему не досталась. Для чего? Чтобы оставленные большевиками на фабриках капиталисты исправно получали прибыль? Чтобы рабочий щедро, по старому кормил всё образованное общество, всю буржуазию, благополучно продолжающую существовать в «социалистическом отечестве»?

Для свержения и подавления буржуазии рабочие вручили большевикам сильную диктаторскую власть. Теперь эта власть заявляет, что она нужна для введения порядка и дисциплины в среде самих рабочих. Та привычка к труду, которую привили массам помещики своим кнутом, а капиталисты – угрозой голода и безработицы, ещё // (с. 361) недостаточна для успешного ведения рабочего хозяйства. Твёрдая власть большевисиской диктатуры должна завершить эту выучку, которая, по уверению Ленина,является благороднейшей задачей рабочей советской власти. Самодисциплинирование во имя якобы товарищеской солидарности при жизни буржуазного строя есть самая настоящая дисциплина, вводимая большевистскими комитетчиками, комиссарами и судьями во славу «отечественной промышленности».

Коммунисты совершенно забыли то недавнее время, когда вовсе не были нужны диктаторы-комиссары над рабочими для того, чтобы вести городское хозяйство Москвы в труднейших условиях, при упорном саботаже интеллигенции, когда рабочие прекрасно исполняли труд не только свой, но и бастующих служащих. Тогда рабочие верили, что идёт борьба за их дело. Теперь никакими коммунистическими уверениями рабочих не убедишь, что их делом является «самодисциплина» в таком производстве, которое даёт прибыль капиталистам, и повышение производительности труда в таком обществе, которое состоит по-прежнему из голодного народа и сытой буржуазии. Без принуждения нельзя заставить раба прилежно работать на своего эксплуататора. Голодный не станет добровольно носить на своей спине сытых паразитов.

Не помогут большевистскому правительству его убеждения и разъяснения, что дисциплина вводится самими рабочими, их собственной ими выбранной рабочей властью: рабочие массы будут чувствовать палку «рабочего» правительства, и такой власти выражением своей воли не признают, на её защиту не поспешат.

Кто же, в таком случае, будет защищать советскую республику от ярости и мести иностранной и своей буржуазии? Уже в марте, при нашествии кайзеровских полчищ, оказалось, что рабочие массы не идут на защиту «социалистического отечества» большевиков. Не помогут уверения, что война «справедлива» и «священна» с тех пор, как большевики достигли власти, призвали к миру все страны и обнародовали тайные империалистические договоры. Рабочий народ рассуждает не по-большевистски. Он потребовал прекращения войны в тот самый момент, когда объявил расправу со своими «отечественными» грабителями. Он показал, что за грабителей, за сохранение их богатств он больше драться не желает.

Большевики всё это чувствуют и, не полагаясь на добровольческую армию, объявляют принудительный набор. Такая армия, как и красногвардейская, сумеет, пожалуй, защитить советскую власть от чехословаков и внутренней контр-революции, но перед нашествием немцев или японцев она не устоит.

Советское правительство не может не чувствовать, что обещанное октябрьским переворотом уничтожение грабительского // (с. 362) строя одно лишь могло бы спасти революцию; что только захват фабрик, заводов и прочих богатств буржуазии в пользу рабочих мог бы возродить октябрьский единодушный порыв рабочих масс к упорной защите рабочей революции. Большевики должны понимать это и всё-таки выбрали путь противоположный. Они объявили приостановку атак на буржуазию и направили свою диктаторскую власть на обучение рабочих прилежанию. Почему? – Такова уж природа социализма.

Всякий социалист обязательно назначает рабочим, раньше их освобождения, предварительную выучку под палкой. Соц.-дем.-ты меньшевики никогда не хотят расставаться с капиталистической палкой. Их родные братья, соц.-дем.-ты большевики, раньше чем отказаться от неё, сооружают палку коммунистическую.

Большевики уверяют, что советская власть, избранная самими рабочими, без участия капиталистов, не может не быть истинным выражением воли рабочих. Но год тому назад советская власть, избранная на тех же основах, что и большевистская, уж несомненно не была рабочей волей, а под руководством меньшевиков и эсеров защищала буржуазный строй и призывала к участию в грабительской войне. Таким образом, советская власть сама по себе не есть святая святых, не даёт ещё гарантии и теперь, что в руках большевиков она выражает волю и нужды рабочего класса.

Почему же год тому назад рабочие не выбрали своих истинных представителей? Почему и теперь между волею рабочих масс и властью выбранных ими депутатов лежит глубокая пропасть?

Не будем говорить в данный момент о разнице в интересах и нуждах наёмных рабочих и тех крестьян, что мечтают лишь о приобретении и владении собственным клочком земли. Рабочих не менее интересует и другой вопрос: почему между рабочими массами и их собственными депутатами раньше или позже возникает рознь?

К советским выборам допускается наравне с рабочими и интеллигенция, которая в октябре яростно восстала против всеобщего стремления рабочих низвергнуть власть локаутчиков; та самая интеллигенция, которая оказалась вернейшим защитником буржуазии, упорнейшим врагом рабочей революции. Несмотря на такие выступления интеллигенции, социалисты и большевики в том числе, заставляют смотреть на неё, как на солидарный с рабочими отряд единого «пролетариата». Между тем интеллигенции, за исключением низших её слоёв, выгоден демократический буржуазный строй, в котором она возвышается над ручными рабочими, и опасна рабочая революция, которая грозит ей уравнением с рабочими. Вот почему она удерживает рабочих от нападения на буржуазное общество и сочиняет социалистические программы, только ей выгодные. // (с. 363)

Большевики в октябрьcком перевороте провозгласили демократическую сказку, будто рабочие массы обречённые на пожизненный ручной труд и невежество, станут вдруг сами управлять государством. Для управления, уже на местах, требуются люди интеллигентные, а в центрах сплошь и рядом просто необходимы учёные специалисты. Не рабочие массы правят в советской республике, а их депутаты. Рабочие массы выбирают образованных социалистов, которые обещают борьбу с грабителями, но потом, получив власть, в угоду интеллигенции эту борьбу приостанавливают. Если рабочая масса, в лучшем случае, выбирает своих более интеллигентных товарищей, рабочих «передовиков», то они должны иметь в руках ясно выраженную и обоснованную программу, которой вдруг не создашь, которую они берут готовой у социалистов. Рабочие-передовики вступают в социалистические партии, отрываются от массы, становятся пропагандистами интеллигентских программ, а не выразителями рабочих масс.

В большевистской диктатуре рабочие «передовики» из революционеров, выражающих волю масс, превращаются в государственных чиновников, которые по большевистской указке строят в буржуазном обществе новое демократическое государство. Они становятся обыкновенными правителями, командирами, надсмотрщиками, уходят от рабочей массы и пристают к низшим слоям буржуазного образованного общества. Теперь они с особенным рвением вводят рабочую дисциплину и вырабатывают на съездах и в профессиональных союзах разные системы прижимок, в виде сдельной оплаты труда, расчётов «малопроизводительных» рабочих и даже чёрных списков.

Такие явления происходят во всех странах. Рабочие массы своим депутатам и представителям довериться не могут. Они должны, не поддаваясь социалистическим басням, беспрестанно и громко заявлять о своих нуждах, о своей воле.

Рабочие не будут иметь своего «рабочего правительства» даже тогда, когда исчезнут капиталисты. Пока рабочий класс обречён на невежество, править будет, в лице его депутатов, интеллигенция, которая, защищая себя, а не рабочих, будет всегда отстаивать привилегии старого грабительского мира. После экспроприации капиталистов рабочим предстоит уравнять свои доходы с доходами интеллигентов, иначе они обречены на ручной труд, невежество и неумение управлять жизнью страны. Итак, даже после падения капиталистического строя, рабочие не будут носителями государственной власти, не будут иметь послушного правительственного аппарата в своих руках.

Когда рабочий класс стремится к своему господству, это значит, что он стремится к революционному господству над государственной властью. Революционным давлением, // (с. 364) изъявлением воли миллионных рабочих масс он должен диктовать законы государственной власти.

Уже больше полугода большевистская диктатура усыпляет рабочие массы сказкой, будто в России существует коммунистическое рабочее правительство, которое выражает волю рабочих, которое само уничтожает их рабство. И вот это большевистское «рабочее правительство» оставляет при жизни буржуазный строй, приостанавливает нападение на грабителей, приостанавливает рабочую борьбу раньше, чем она разрослась в настоящую рабочую революцию. Мало того. Рабочие были так отуманены, потом так разочарованы, что всякий контр-революционер, всякий меньшевик легко тащит их назад и смеет призывать к возвращению грабителям всех прежних их прав.

Не низвергать советскую власть, на радость всем соглашателям и контр-революционерам, должны рабочие массы, а толкать её вперёд своими рабочими экономическими требованиями, которые после захвата советами власти не должны были замолкнуть, а напротив, подняться до требования экспроприации буржуазии в пользу рабочего класса.

История профсоюзов, 2016 г.