"Если нет профсоюза, то есть диктатура работодателей".

Большинство живёт сегодняшним днём: «я получил свои 30 тысяч рублей, мне этого хватит. Я средний класс, потому что могу позволить себе взять в кредит машину, и даже влезть в рабство на ипотеку».

В настоящее время в основном существуют локальные, местечковые, профессиональные группировки. Новые профсоюзы массовой силы не имеют. Уровень предприятий — это сейчас первый и последний уровень консолидации работников. На уровне регионов уже не получается — у них уже сил нет.

В паре [предвыборных оппозиционных] митингов я сам участвовал, но дальше участвовать не хочу, потому что крики и лозунги типа «Путин — вор!» совершенно не отражают необходимости изменения политической и экономической системы. Вот когда сами трудящиеся смогут выработать свою точку зрения на изменение этой системы, когда будет чёткое представление, как добиваться выполнения требований рабочих этой страны, а не очередной группки, после выборов которой через полгода можно будет опять выходить на улицы и кричать, что вор уже не Путин, а Немцов или кто-то иной — тогда можно будет о чём-то говорить. Система сегодня устроена так, что тот, кто придёт на место Путина, будет точно таким же.

Вот заключили хороший коллективный договор на «Фольксвагене». Немецкие коллеги спрашивают: ну, насколько у вас увеличилась численность профсоюза? А мы в ответ: уменьшилась! Потому что взносов с выросшей зарплаты нужно платить на сто рэ больше. Ну, кто-то и решил: лучше я сэкономлю эти 350 рублей, а профсоюз и так за меня побеспокоится...

Гораздо легче признать, что вот эти несчастные люди [иностранные мигранты] виноваты во всех наших бедах, вместо того чтобы найти в себе смелость встать и заявить, что тебя обманывают и эксплуатируют. Это всего лишь банальная трусость. Люди находят для себя наиболее лёгкий выход, для того чтобы не нужно было бороться за свои права с теми, кто действительно силён и кто тебя действительно обманывает и обкрадывает. Гораздо легче называть инородцев ублюдками и обвинять во всём их.

Даже те сильные профсоюзные организации [на предприятиях], которые есть, живут лишь до тех пор, пока позволяет менеджмент. Прежде всего, это относится к крупным международным компаниям, т.к. они имеют определённые обязательства перед международными профсоюзами. Как только это им станет невыгодно, нас могут уничтожить.

Дальше будет хуже, а может, даже и лучше.

Если нет профсоюза, то есть диктатура работодателей, а люди находятся в низко-наклонном положении.

Если раньше у России были две беды: дураки да дороги, то сейчас - отсутствие солидарности и равнодушие. Если мы это изживём, мы построим нормальную модель трудовых отношений.

Ещё не так давно говорили, что современная молодёжь предпочитает идти в офис, а не к станку. Но волна экономического кризиса безжалостно смывает офисный планктон. Да, сейчас не возводят новый монумент «Рабочий и колхозница», но кризис наглядно показал, кто есть кто на рынке труда. Квалифицированный рабочий сегодня востребован, его труд стоит порой дороже, чем труд банковского служащего.

Желаю вам трёх вещей: смелости, смелости и ещё раз смелости.

Забастовка – это очень тонкий инструмент. Его не надо бояться, но нужно учиться им пользоваться. Это достаточно тяжёлое испытание для обеих сторон – и для профсоюза, и для работодателя.

Играя с шулером краплёными картами, на выигрыш можно не надеяться. Играя по их правилам в их игры, успеха не будет.

Именно превалирующая значимость личного над общественным, которая сейчас везде в России, позволяет существовать этой схеме, разделять и властвовать.

Интервенция абсолютно недопустима.

Когда нам предлагают социальное партнёрство (мы его называем «сексуальным»), мы отвечаем: да не вопрос! Вопрос в том, кто сверху.

Мне до сих пор непонятно, как мы могли отдать самый лучший в мире Кодекс законов о труде.

Мы будем развиваться, расти, и, в конце концов, изменим эту систему.

Мы объясняем, что профсоюз – это инструмент для развития низовой демократии, для получения достойных условий труда, увеличения заработной платы. Это сложно, но мы учим.

Мы покупаем серьёзных преподавателей.

Нам нужны рабочие кружки, нам нужна система рабочего образования, которая вот этому «крестьянину», пришедшему на завод и получающему тысячу долларов, которая его устраивает, не оглядывающемуся на потерю здоровья, поможет понять, что он теряет. А теряет он не только здоровье, но и свои лучшие годы, ведь капиталисту он нужен лишь пока здоровый.

Наш главный лозунг всё тот же: «Трудящиеся всех стран, соединяйтесь!» Это ни капли не устарело — сила профсоюза прежде всего в солидарности. Если мы будем организованны и правильно используем это преимущество, то получим хорошие рабочие места и достойную оплату. Всё зависит от решимости и понимания простого правила: надо держаться вместе!

Наш народ напоминает мне человека, стоящего на подвесном мосту, а правительство и правящая партия — какую-то злую силу. Они выдёргивают одну дощечку за другой, а человек как-то перепрыгивает, встаёт, как раскорячившаяся корова в «Особенностях национальной рыбалки», и вроде бы и нормально, не совсем всё плохо. Я сторонник того, чтобы наше капиталистическое, либеральное и ультралиберальное правительство проявило решимость и отменило все социальные гарантии, сняло с себя любые обязательства, и этот старый мост, наконец, убрало. После того, как все упадут мордой в дерьмо, будет нормально. Для тех, кто боролся, ничего не изменится, а те, кто не боролся, поймут, что им нужно объединяться и из этого дерьма выползать. Жёстко, конечно, меня за это критикуют, ну а как быть?

Наша проблема и правда в том, что мы живём на осколках советского законодательства, и ещё не совсем исчезли все социальные гарантии и лифты, хотя они потихоньку уничтожаются.

Не стоит думать, что приедет Путин и всех рассудит. Это такое старое крестьянское понимание. А на деле, если барин приедет, он будет рассуживать в свою сторону. Нужно брать своё дело в свои руки, становиться полноценными участниками этих трёхсторонних отношений, не давать всё на откуп своим лидерам или кому-то ещё, кто за Вас пожелает определять Вашу жизнь.

Нет, на 75 процентов!

Никакие идиомы, никакие дико уважаемые лидеры тут ничего не смогут сделать, пока человек сам для себя это не поймёт, пока это не превратится в его политику личностного развития.

Нужны нормальные профсоюзные лидеры, которые создадут соответствующие организации. Тогда появится профсоюзная культура. И только тогда люди будут обращать внимание на профсоюзное движение.

Обычно профсоюзники сконцентрированы на работе внутри завода, чего-то добились, а заставить их выйти за пределы своего предприятия почти невозможно.

Очень маленькая толика рабочих, являющихся профсоюзными активистами, понимает, что мы сейчас поднимаем на заводе зарплату на 10%, а наши доблестные власти поднимают квартплату на 20%. Так не может продолжаться, мы не можем бесконечно доить работодателей, чтобы компенсировать эти повышения. Они понимают необходимость именно политического решения вопроса, сознавая, от кого всё это идёт.

Прежде всего, российским левым нужно пойти поработать на заводе. Потому что большинство тех левых, которые объединены в какие-либо организации, никогда не чувствовало на себе реалий заводской жизни. И после этого можно будет начинать совершенно спокойно работать с трудящимися.

Рабочая демократия – это когда человек, работая на предприятии, чувствует себя человеком, а не винтиком или рабом, когда работник может высказываться по любой проблеме, участвовать в управлении предприятием.

С политической точки зрения, такая система позволяет развернуть профсоюз вовнутрь предприятия и сосредотачиваться только на мелких, узко-производственных вопросах. Нам приходится долго объяснять зарубежным коллегам, почему нам неинтересно введение производственных советов. Ведь сегодня локальные профорганизации фактически исполняют функции производственного совета.

Сегодня мы видим, как идёт ужесточение российского законодательства в области любого инакомыслия. Думаю, будет определённое репрессивное воздействие государственного аппарата на любой активизм, гражданский или профсоюзный. Это приведёт к тому, что сильные закалятся, а слабые будут отброшены. Как такового поступательного развития я не вижу, но в прогнозах буду осторожен. Будем живы — посмотрим.

«Справедливая Россия» — это, мягко говоря, не идеал политической партии для рабочего класса.

Уровень самоорганизации тут [в автопроме] выше, потому что все работают одинаково много и тяжело. Поэтому никаких нонсенсов тут нет. Взять, скажем, любой периодически простаивающий завод на постсоветском пространстве — там есть время и возможность в рабочее время «забивать козла», распивать чаи и т.п. Здесь же, на этих предприятиях, где есть конвейер, где все тяжело «вкалывают» в течение дня, это всё и является предпосылками для более быстрого понимания необходимости организации.

ФНПР заявляет, что у неё 20 миллионов. Но это нереальные цифры, потому что это члены «старых» профсоюзов, куда автоматически зачисляют при трудоустройстве на работу. Работнику просто подкидывают на подпись очередную бумажку. Такое дутое членство позволяет этим профсоюзам на высшем уровне заявлять, что именно с ними нужно вести переговоры. Но на деле это абсолютно нерепрезентативные структуры. Конечно, в перспективе, если их демократизировать, что почти невозможно, было бы можно что-то сделать.

Функции производственного совета и профсоюза нужно разделить так, как это происходит в Европе. На самом деле, многие мои коллеги из старых профсоюзов боятся, потому что их структуры по факту выполняют исключительно функции производственных советов, как их понимают в Европе, или даже малую их часть. Когда старые профструктуры будут называться “производственный совет”, всё станет чётко и ясно: будет не война между профсоюзом МПРА и другим, «жёлтым» профсоюзом, а война между профсоюзом и продажным производственным советом.

Чиновники заинтересованы, чтобы была тишь да гладь, чтобы в регионе не было каких-либо волнений, забастовок. Они всеми силами пытаются воспрепятствовать нормальной профсоюзной деятельности. И вновь мы возвращаемся к тому, что отсутствует культура восприятия профсоюза, начиная от губернатора и заканчивая рядовым рабочим.

Это очень непросто — бороться за права трудящихся.

Я не провожу такой взаимосвязи — что открытие новых [иностранных] производств является предпосылкой для закрытия старых [отечественных]. Закрытие старых производств обусловлено тем, что русский бизнес, который только «хапает» и не вкладывается в основные фонды, просто не может просчитать текущую экономическую ситуацию.

Я тоже не знал, что такое профсоюзы, и мне было плевать абсолютно на всю эту рабочую борьбу до определённого момента в 2005 году. Я не глупый человек, поэтому как только я увидел на живом примере, какая реальная польза от этого для трудящихся, я во всё это включился.